"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Счастливица (Повесть)" - читать интересную книгу автора

здоровьем справнее. А сын этот, какой ко мне приезжал, он и хорошо
зарабатывает, а вот семейной жизни не привержен. Вот же отец его как своих
детей любил, - пуще меня, а этот нет, не знаю, в кого и вышел. Уж волос весь
седой, а больше года женщина у него не держится... И сейчас с одной живет,
так себе, прохладно: он на своей квартире, она на своей. Раз в неделю когда
зайдет, ночевать у него останется, а потом опять ее нет... Это уж, я считаю,
не жизнь, а так себе... Раз в годы ты входишь и уж волос у тебя заседел, ты
об настоящей женщине должен думать, какая бы тебе на старость пригодилась,
какая б о тебе позаботилась... Кто об настоящем заботится, о будущем думает?
Мужчина, что ли?.. Все женщина... Я вот в чем сейчас хожу? Все в своем
старом, прибереженном... Этому пальту на мне, ему не меньше как лет тридцать
есть... Кастор тогда на него по четыре рубли аршин покупали, считалось куда
дорогая цена... Ну, а мы, хоть бедно жили, однако мы дешевых материй не
покупали: скупой, говорится, два раза плотит... И что же вы думаете?
Тридцать лет ношу, износить никак не могу... И так все у меня еще от старых
времен... Да сыновья с дочерью присылают... Да по ордерам это я своим
чередом получаю - полный сундук у меня материи собралось, - это уж
советской, нынешней, берегу, конечно, а вдруг опять не будет? На будущее
легко не загадывай... А вдруг война? Вот и до тех материй черед дойдет...
Война живо все подберет... Она в два, в три года все подытожит, а вдруг она
и десять лет продлится?.. Тут успевай только солдат обшивать да рабочих, а
прочие кое-как, дескать, проходят... Вот поэтому и берегешь... Что бы ни
давали по книжкам, по ордерам, - я все беру, при-го-ди-ится!
- Так что к десяти годам войны вы уж приготовились? - вставил доктор.
- А как же... Раз в газетах пишут: войной да войной нам иностранцы
угрожают, - значит, войны не миновать... А разве наши, как при царизме,
кому-нибудь уступят, или они с фронта уйдут?.. Наши будут до полной победы,
а на это все срок да время... Я и сама, когда газеты читаю, только и ищу,
кого каким орденом наградили за работу, а кого - за то, что он полезное
изобрел, потому что у меня их четверо, кого надо наградить орденом за
работу, а пятый - изобретатель... Вот когда я так газетами интересуюсь, я
тогда в комнате сижу, их проглядываю, а то не очень-то я люблю в комнате
сидеть... Что комната?.. Тот же, я считаю, гроб, только ростом побольше...
Мне, как я тепло оденусь, и холод не особо страшен... Я и в театр когда
пойду, и в балете бываю, и в цирке тоже... Дурова тюлень, например, ученый,
- как он попа играет! Прямо артист! Стоит перед аналоем таким, а на аналое
книга церковная в кожаном переплете, застежки металлические, и бормочет
себе, бормочет, как и в самом деле поп!.. Ну, конечно, мое дело старушечье -
мне и в церковь никто не воспрещает пройти, певчих послушать... Только я,
какие мрачные очень церкви, тех обегаю...
- Одним словом, жить вы любите в свое удовольствие? - буркнул
Вознесенский.
- А как же? Я только об этом теперь и забочусь! - очень искренним тоном
сказала Уточкина. - Ведь зря, что ли, крови человеческой столько пролили?
Все об людском о счастье болели, как его достигнуть... Вот и нашли
социализм... Мы вот сейчас ничего, сладкую пищу едим, она и прежде такая
пища была, только какие ее ели, те радовались, а какие ее приготовляли, те
плакали... Мне и самой раз пришлось над пищей плакать... Это во время того,
как голод был повсеместный... Сготовила я тогда детям последнее, что было, -
рыбу на большом противне, совсем с чуточкой, совсем с капелькой масла