"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Счастливица (Повесть)" - читать интересную книгу автора

постного... Ну, конечно, в мучице обваляла... Стоит моя рыба в теплой
русской печке, железным листом закрытой, а уж вечер - зимою это рано
смеркалось, - а тут хозяйка избы той, где мы тогда жили, домой откуда-то
явилась и сняла она свои валенки, мокрые, да грязные, да вонючие, сушить их
в печку сунула (пощупала, значит, что печка теплая), сунула и опять печку
закрыла... А не больше как через четверть часа дети мои, какие тогда со мной
были, являются "Есть, мама, что покушать?" - "Да уж на сегодня, говорю,
хватит, поедим, а на завтра авось что-нибудь достанем..." Иду это к своей
печке, открыла, - что же это, батюшки мои, - чьи-то ноги из моего противня
торчат?.. А около никого нету, - хозяйка переобулась, опять ушла куда-то, и
спросить не у кого... Протянула я в печку руку со страхом, смотрю - валенки
хозяйкины, один и другой... И вся, значит, та грязь, какая на них была,
вся-то она на мою натекла на рыбу... Ахнула я и вся сомлела!.. Как же теперь
дети мои будут этакое есть?.. А думать долго над этим тогда уж некогда было:
они пришли голодные, и они уж ждут, ничего не знают, только тарелками за
столом гремят в горнице... Что же я им сказать должна? А они чтобы, день
бегавши, голодные оставались через эти валенки бабьи?.. Никак я этого не
могу допустить, чтобы голодные были и так спать легли. Взялась я все куски
на противне на новый манер перекладывать: какие погрязнее - эти к своему
краю, какие почище - на их конец... Кое-как кончила, несу... Подала им, на
тарелки разложила, а сама так и стою столбом. А ну как что ядовитое на своих
сапожищах хозяйка наша с улицы принесла? Вдруг вот поедят с этим ядом и
заболеют? Заболеют да вдруг еще помрут?.. Все это в моей голове мелькает, -
стою я сама не своя... Крикнуть им хочу: "Да не ешьте вы гадости этой!" - а
голосу никакого нету. Села я тогда с отчаянием да самый какой кусок всех был
грязнее, что я обчистить не могла, и ну его чавкать... Все равно, думаю,
когда такое дело: раз нам помереть, пускай уж все вместе помрем!.. Сама все
на них гляжу, чтобы мне эти валенки грязные в глаза не вязли, а сама
чавкаю... И слышу ведь, что под зубами у меня грязь хрустит, а себе же самой
втолковываю: "Что ты! Да это же хрящик рыбий..." Так мы все это снадобье и
поели дотла... Голод-то что значит!.. Пускай, дескать, я завтра помру, зато
же я сегодня сыта!.. И дети мои тоже сыты... Ну, конечно, так вышло, никто
из нас и не заболел... Да ведь, признаться, много люди болеют от чего? - от
одного мнения...
- Это правда, - согласился Вознесенский. - Был, например, ученый
Петенкофер: выпил он стакан воды с холерными бациллами, не допуская и мысли,
что холерой заболеет, и остался жив и здоров... к изумлению Коха.
- Вот видите!
- И, однако, тот же Петенкофер покончил жизнь самоубийством...
приблизительно в вашем возрасте, - закончил доктор, - даже лет на несколько
старше...
- Ну-у... это уж он сделал глупо, - прошмелила старуха.
Доктор затянулся, папироса осветила рыхлую круглоту его почтенно
раздавшегося во все стороны носа, старуха докурила свою папиросу,
отвернувшись, бросила окурок на мокрую каменную лестницу веранды и спросила:
- Это чей был ученый?
- Немецкий...
- Вот уж не ожидала! А может, это во время войны было, когда начали
немцев бить, - ну, тогда уж немудрено было голову потерять, разумеется, если
одинокий...