"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Сказочное имя (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

четырехлетний Садко и - палец во рту - спросил его тихо, но настойчиво:
- И вак-су ешь?
Большую подушку он называл подухой, столовую ложку - логой, отцовскую
фуражку - фурагой, тщательно подразделяя все предметы на маленькие и
большие.
Говорить он начал речисто, чисто, убедительно и однажды на детской
площадке побил девочку одних с собою лет за то только, что она сюсюкала и
картавила. Кто-то из ее домашних научил ее читать наизусть старые стишки, и
она их вздумала читать на площадке, как дома, - нараспев и враскачку, - так:

Мальсиска сиганенок,
Для всех сюзой лебёнок
Силётка бедный я;
Где есть земля и небо,
Вода и колька хлеба, -
Там едина моя!

Садко послушал-послушал и вдруг серьезно и сердито начал колотить ее по
спине кулаками.
Когда его оттащили и спросили, за что он бил девочку, Садко ответил,
возмущенно передразнивая:
- Се-лёд-ка бедная!.. Ишь!.. Колька хлеба!.. А не умеешь говорить, так
и не суйся!.. Тоже!.. Сюзой лебёнок!..
Сказали об этом Андрею Османычу и просили не пускать сына на площадку в
течение недели.
Хачатуров гладил сына по круглой, как у него самого, вместительной
голове и говорил жене:
- Ну что? Не волевая натура?.. Вот то-то и есть!
А Садко ворчал:
- На неделю!.. Тоже еще!.. Да я совсем туда больше не пойду!.. Никогда!
Совсем! Никогда! Никогда! Никогда!
(Когда он волновался, то повторял одно и то же слово по нескольку раз.)
В пять лет он уже читал, писал крупным, прямым почерком и решал простые
задачки.
Раз как-то вздумал спросить отца:
- Папа, а ты знаешь, что случилось, когда... у мальчика было две монеты
в две и три копейки, а он одну потерял?
- Что случилось тогда?
- Да.
- Что же тогда могло случиться?.. Плакал он, должно быть, этот мальчик?
- Что ты, папа? В арифметике?.. - удивился Садко. - В арифметике никто
никогда не плачет!
Сам же он и вне арифметики старался плакать как можно реже.
Когда будил его отец по утрам:
- Ну-ка, Садык, вставай!
- Не рычи, сделай милость! - отзывался Садко, не открывая глаз.
А когда однажды и отец и мать его ушли на собрание, оставив его на
попечение няньки, а к няньке зашла нянька из соседней квартиры и обе
старушки заговорились при вечерней лампе на кухне, Садко слушал их, слушал,
переводя глаза с одной на другую, наконец покачал головой, вздохнул и сказал