"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Сказочное имя (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

В маленьком городке, где должны они были прожить весь август, море было
уж вот оно: плескалось у набережной, облизывая огромные камни, зеленело
вблизи, сверкало миллионом стекляшек... Садко чувствовал, что оно тоже
радо... Да, это он ощущал всем телом, хотя и не сказал, и ни за что бы не
сказал отцу, - что оно тоже и несомненно радо, что вот к нему приехал
наконец Садко. Куда бы ни поглядел он, было ясно: оно его ожидало и оно радо
теперь.
Зачем нужно было ехать его отцу к Карасеву, тоже отдыхавшему теперь в
Суук-Су, в доме отдыха членов ВЦИК, Садко не знал, но, оставив вещи свои
пока в конторе артели шоферов, отец усадил его снова в ту же машину, на
которой они приехали, и вот опять белое шоссе и горы все время справа, а
слева море, и Садко то и дело шептал отцу:
- Гляди!.. Ка-ко-е синее!.. Ну, это же кра-со-та!
Карасев, щуплый человек с очень близко к носу посаженными птичьими
глазами и острым носом, был на веранде роскошного дома-дворца. Он играл в
шахматы с молчаливым задумчивым лысым толстяком и уж кончал партию, поставив
в плачевное положение короля противника, поэтому он встретил Андрея Османыча
весело и даже попытался поднять за локти Садко.
Толстяк сдался и ушел в сад, а Карасев говорил оживленно:
- Каково, товарищ Хачатуров!.. Посмотри-ка на лепку внутри, - ведь это
стиль мавританиш! Совсем недурно для бывшей владелицы Соловьевой!.. Чудесная
с ней история, - ты не знаешь, конечно... Судомойкой была на волжском
пароходе, - так мне говорили, - и поймала там где-то инженера Березовского,
строителя сибирской магистрали... У того от этой магистрали завелись
миллионы, а попали эти миллионы к ней, к судомойке!.. Вот история!..
Красавица, говорят, была... брюнетка, высокого роста... Теперь в Париже и,
кажется, уж на том свете, а не в Париже... Так вот это она все на
сибирско-дорожные миллионы!.. Неплохо, а? Ведь несколько еще большущих
домов, кроме этого... и парк... и пристань своя была... А до нее пустое
место, говорят, было... Вот тебе и пролетарка-строительница! Говорить не
умела!.. "Мой, говорила, сын поехал за границу с научной точки зрения"... А
слово "почайпила" у нее было любимое: "Я, говорила, уж почайпила..."
Лепные по-восточному выступы стен и потолки, облитые цветной глазурью,
легкие колонны, вся эта ажурность, делавшая картонно-легким огромный дворец,
поразили Садко, но было тут еще и такое, что его приковало: большая фреска у
входа в зал: то самое подводное царство, которое видел он в своем городе в
опере.
В другом дворце, хрустальном, у морского царя в гостях, сидел настоящий
Садко, богатый купец новгородский. Гусляр и певец, он сидел перед гуслями и
перебирал струны... Красный охабень, желтые сафьянные сапоги, русые волосы в
кружок, молодая русая бородка, и задор в серых глазах... Садко!..
Настоящий!.. И седой, кудлатый, с длинными усами, весь зеленоватый и с
рыбьей чешуей на ногах, напружинясь и руки в боки, сбычив голову, стоит
перед ним морской царь... А кругом него - красавицы-дочери с рыбьими
хвостами... И разноцветные раковины сверкают за хрустальными стенами дворца,
и морские коньки прильнули к ним, любопытствуя, и огромная белуга,
подплывши, воззрилась на гусляра с земли.
Внизу было написано славянской вязью: "Ударил Садко по струнам трепака,
а царь, ухмыляясь, уперся в бока, готовится, дрыгая, в пляску..."{144}
- На что ты, малец, загляделся? - несколько даже обиделся Карасев, что