"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Блистательная жизнь (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

без удовольствия.
Правда, ни один мускул не шевелился при этом на его лице, сработанном
аккуратно, без всяких следов страстей и без резких линий сильных характеров,
но зато он говорил веско, обдуманно и резонно:
- Ддда... действительно!


II

Еще когда был он холост, хотел Мирон Мироныч сдать экзамен на чин при
местной гимназии и сосредоточенно читал необходимые учебники, однако
непостижимо провалился по всем предметам: даже "Отче наш" не мог правильно
прочитать. А на вопрос математика:
- Какие бывают треугольники?
Он ответил вдумчиво и неторопливо:
- Треугольники бывают: треугольные, четырехугольные, пятиугольные,
шестиугольные и многоугольные вообще.
Когда же математик показал ему на угол стола и спросил:
- Может быть, вы знаете, какой это угол?
Мирон Мироныч ответил презрительно и высокомерно:
- Деревянный.
Что он не был лишен честолюбия, он показал в 1905-м году, когда
конторские служащие всего города собирали подписи под своим заявлением
какого-то политического свойства. Он только справился тогда:
- А не опасно ли будет подписаться?
Ему ответили:
- Как же может быть опасно, когда объявлена конституция?
И он взял лист и торжественно вывел на нем:
"К сему прошению всецело подписуюсь. Мирон Гуржин."
- Это и многословно и не совсем точно, - сказали ему.
Но он ответил вызывающе:
- Ничего! Пусть!.. Пусть во всем городе знают, какой у меня красивый
почерк!
Когда он бил комаров на себе летом, то приговаривал однообразно, однако
вполне серьезно:
- Дай, боже, и мне такой же легкой смерти!
А когда покупал что-нибудь в магазине, то никогда, принеся домой
пакеты, не резал на них шпагата ножом, а непременно развязывал, какие бы ни
были тугие узлы: чтобы не выводились в доме деньги.
Феона Петровна говорила "вифлеемица" вместо "инфлуэнца", "животрепячая
рыба", "клетчистое платье" и в первое время, когда вышла замуж, ретиво учила
своего мужа по вечерам играть в какие-то "лягушечьи дурачки".
Но серьезный Мирон Мироныч этому безделью не поддался.
Иногда она грустила по своей веселой девичьей поре, говоря мечтательно:
- Бывало, соберемся и танцуем, танцуем себе, танцуем, пока гармонист
наш "Тоску по родине" не заиграет... Тогда уж, разумеется, расходись по
своим домам.
И добавляла к этому соблазняюще:
- Хоть бы когда в театр нам сходить!
Он же отвечал каменно-твердо: