"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Старый полоз" - читать интересную книгу автора

конец прошел, когда мы Колчака гнали! А ты мне об каких-то чудовищах
дурацких!..
- Поэтому вы, Семен Иваныч, личность из первых! - и робко поднял одну
ногу, как бы встать собираясь, Петр. - А я, конечно, почем же мог знать?..
Гляжу, зовете меня вместе по бетону работать, а сами, конечно, к этому делу
сноровки не имеете...
- Ишь - сно-ров-ки!.. А того не скажет, что я ему работу нашел, а то бы
без работы ходил!..
- За это-то хоть спасибо вам, конечно... Без вас бы, конечно, походил с
приезду... Мы - безлошадные... Нам от земли одной кормиться не приходится...
Поневоле едешь... А где она работа есть, и сам не знаешь... Едешь в белый
свет, как рыба плывет, да на старые места норовишь, где прежде работал... Ан
старые места теперь уж новые... не приткнешься... И цемент, конечно, дорогой
без числа, всякий от него норовит отбрыкаться... Эх, в Австрии, его, цементу
этого!.. Чуть что не едят, до того везде!.. На что босняки, например, не
шибко богато живут, а и то при каждой хате яма цементная для навозу, для
жижицы самой... Малая капелюшка не пропадет, - все в дело идет... Ничего,
народ хороший, - босняки... И понимать их легко было... Скажет: "Два кувурма
вода принеси!.." Значит, два ведерка... Возьмешь да принесешь... Все понять
у них можно было... Очень был народ хороший...
Орлоглавый, - такой, как воины-гении на стенах ископаемых ассирийских
дворцов в Ниневии, - Семен смотрел на него тяжело и сопел носом, острым и
твердым, как клюв. Очень быстро жевали жвачку козы: выгнут головы,
по-змеиному припав к земле, отрыгнут - и потом живо-живо-живо перетирают и
смотрят сторожко по сторонам. Овцы прятали головы от полуденной жары одна
под другую и все толкались на месте и подрагивали курдюками. Важные козлы
иногда жестко звякали железными колокольцами очень древней работы, когда
ожесточенно чесали себе косматые спины загнутыми рогами. Собаки только
делали вид, что спали вполглаза... Но полоз спал.
В то время как все кругом изнывало от зноя, он один только чуть
разогревался, грелся, входил в тепло. Зернистые чешуи его поблескивали то
тускло, то жирно, и в кольцах не видно уж было той упругости, как недавно,
когда он догонял скворца. Он изнеженно спал, как случалось ему спать на этом
месте много тысяч раз за его долгий век, - он погруженно спал.
Видел ли он сны? Едва ли... Слишком плоска и мала была его голова для
снов. Сны ведь тоже некоторый труд мысли; они тоже ведь беспокойство чувств.
Семен с силой бросил от себя в сторону стада окурок, положил руки на
шейку двустволки, провел круглыми глазами по кофейным лицам чабанов и
воткнулся ими в морщинистые щеки Петра.
- Кулаки деревенские тоже... восстания подымали! - заговорил он срыву.
- Почему, спрашивается, деревня ваша пользы своей не могла понять?..
Продразверстку забыл?.. Небось, сам тоже хлеб в землю от нас закапывал,
чтобы зря гнил, а мы, Армия Красная, чтобы погибали?.. Помню я бабу одну
саратовскую, - век ее не забуду! - шерсть мы тогда собирали... Вхожу... Одна
она в хате... Сидит ступой... "С тебя, тетка, - говорю, - шерсти полагается
три фунта... давай!" - "Три?" - говорит. - "Три фунта". Так она что же,
подлая, а? Подол свой задрала: "На, говорит, стриги!.. Настригешь три фунта
шерсти, - твоя будет!.." А?.. Это что?.. Стоило ее убить за это или нет,
по-твоему?.. Что?.. Глазами моргаешь?.. А то послали нас, - тоже восстание
сочинил один - это в Балашовском уезде - и как же он назывался, предводитель