"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Старый полоз" - читать интересную книгу автора

этот? - Назывался он - "Народный сын - летучий змей"!.. Вон они куда змеи-то
пошли, на какой обиход!.. Что мы с ними делать должны были, с этими "змеями
летучими"?.. А?.. Захватить да пускать их опять? Так скажешь? Они опять
стаей сползутся да на нас... Их пускать нельзя было, - не то время!.. Их
надо было всех, дочиста, - понял?.. А ты меня тоже спрашивать вздумал, как
все равно баба или следователь какой!..
Старый чабан надвинул на глаза шапку и смотрел на Семена из-под черной
бараньей шерсти, вобравши шею, молодой зачем-то занялся сухой былинкой
цикория, силясь вытащить ее с корнем из утоптанной земли, а Петр все сосал
свою крученку, уже потухшую, и глядел прямо перед собою в степь.
- Ну, пойдем в город, - будет, отдохнули! - вдруг оборвал себя Семен, и
Петр вскочил легко и принялся отряхивать колени. Старое тело его с поднятыми
плечами, провалившимися у ключиц, вообще было легкое, поджарое, способное
быстро менять положения.
Он выправил картуз, чтобы стоял твердо и на правый бок, по-солдатски,
провел по рыжим усам костяшками пальцев и уже готов был попрощаться за руку
с чабанами, пожелать им, - хорошим людям, - чего-нибудь подходящего, но
Семен опять сдернул двустволку.
- Отсунься! Ты-ы! - приказал он старому чабану густо и брезгливо.
Чабан не понял. Чабан увидел только два черных дула против своих глаз
и, перевернувшись широкомотневым задом, упираясь в землю руками, метнулся в
сторону, а Семен прицелился в плоскую голову полоза.
- Эй!.. За-чем?.. - испугался молодой чабан.
- Чево ты? Чево?.. Нельзя! - замахал руками старый, но выстрел, очень
оглушивший, все-таки грянул.
Расстояние между Семеном и полозом было ничтожное, - три-четыре шага...
Заряд бекасинника разорвал длинное тело спавшего полоза в нескольких местах,
и тело это ошеломленно, судорожно заметалось, собирая кольцо к кольцу. Но
голова была почти оторвана, и кольца доживали по-своему, как умели, без ее
приказа: то вздымались дугою, то вывертывали слюдяно-желтое брюхо... Только
хвост сокращался безостановочно, все пытаясь подбросить все тело кверху.
- У-ла-ан?.. Улан, зачем ты? - горестно кричал старик. - Он-о-о -
нам... родной брата был!.. Ула-ан!.. Э-эх!.. Порвал!..
И слезы стояли на глазах чабана, когда нагнулся он к издыхающему
полозу.
- Пусти, я его кончу! - крикнул Семен.
Но старый чабан лег над полозом и вдруг тоже закричал исступленно:
- Мене кончай!.. Мене стреляй лучше!.. Оно-о родной брата был!.. Мене
стреляй!
Поднялся и молодой чабан.
- Ээх, ты! - сказал он горячо, прямо глядя в желтые глаза Семена.
Залаяла вдруг одна собака, за ней другая... Лежавшие поодаль две
подскочили точно по команде и начали обдавать Семена и Петра устрашающими
степными голосами. Зазвенели древними колокольцами козлы; задребезжали
высоко козы; барашки вынули головы из своих убежищ и тоже пытались что-то
разглядеть и понять, чтобы потом отскочить всей массой разом, поджимая
трусливые курдюки...
- На-ро-од! - говорил, зло шагая к городу, Семен. - Сто лет живут, небо
себе коптят, и кого же берегут-лелеют?.. Змею!
Плотный, с толстою красною шеей, он делал шаги все-таки шире, чем