"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Медвежонок (Поэма в прозе)" - читать интересную книгу автора

так же тихо и деревянно: гость!.. Тогда становится немного жутко, зажигаешь
лампу, опускаешь шторы сильнее, чем надо, ходишь по комнатам и стараешься
ступать прочней.
Так было с Алпатовым в сумерки, и потом тоскливо ломило шею, сосало под
ложечкой, и несвободно было в левой руке.
А вечером Алпатов пошел к своему заведующему хозяйством, подполковнику
Бузуну, потому что была Бузунова очередь выставлять на окно лампу.


VIII

У Бузуна были огромные красные восточные ноздри, а все остальное лицо
прилепилось справа и слева, сверху и снизу к ноздрям, как белесый гарнир к
сытному, в меру прожаренному румяному бифштексу: хорошо с гарниром, но
недурно и без него. Был он беззаботно весел и прост, и даже молодые
субалтерны, едва попавши в полк, называли его не "полковник", не по
имени-отчеству - Никита Фомич, а приятельски-ласково - Бубу. Было у него в
разговоре множество присловий, вставок и обращений, кудрявых и мяконьких
завитушек: дорогие мои, голуби мои, золото мое, сладость моя; и, когда
говорил он, можно было разглядеть его глаза, детски влюбленные в того, с кем
он говорил. Два самых бойких трактира в Аинске принадлежали ему, только
торговали там подставные трактирщики - бывшие фельдфебеля, - лесной склад на
окраине Аинска над речкой Тептюгой был тоже его.
Скрипело звонкое крыльцо Бузунова дома, вздрагивала проволока звонка,
бежал на носках денщик отворять засовы - так было со всеми, кто пришел
раньше Алпатова, так было и с ним.
- Здравствуй, - сказал денщику Алпатов.
- Здравия желаю, ваше высоко-бродь! - гаркнул так, что мигом выскочил
Бузун встречать командира, и пышная в лиловом шелковом платье Бузуниха
заняла собою просвет дверей - вся радостная улыбка и колыхание, и из-за ее
плечей показались головы казначея, лесничего, соборного протопопа
о.Герасима, двух учителей прогимназии, капитана Гугнивого, капитана Пухова,
поручика Кривых, и висела над ними ленивая синь накуренного дыма.
Хорошо быть красавицей, - так нуждается в человеческой красоте земля, -
идти среди людей и дарить им улыбки, движения, взгляды - такие легкие, такие
неожиданно дорогие, хоть и ничего не стоящие себе: кто-нибудь прикованный
забудет о своей дороге и пойдет следом; кто-нибудь остановится и будет долго
стоять, как божий блаженный, слепой и радостный; кто-нибудь усталый только
проводит глазами дароносящую, - и вот он уже снова полюбил жизнь, а
дароносящая и не знает об этом и дальше несет то, что ничего не стоит ей и в
то же время дороже всего в целой жизни... Хорошо быть красавицей; но не
плохо быть и командиром полка, прийти в гости к своему штаб-офицеру и уж от
самых дверей быть всех заметнее и всех крупнее, уметь сказать два-три
игривых слова пышной женщине в шелковом лиловом платье, перейти затем к
другой женщине, жене лесничего, даме крикливой, скупой, желчной, и сказать
ей, наклоняясь:
- Ничего в жизни так не люблю, как играть с вами за одним столом! - И,
дойдя до молодой супруги престарелого хилого казначея, поговорить с ней
подробно о ветчине.
- Ну-ка, хозяйка... Вот мы сейчас у знаем, какая вы хозяйка. Как окорок