"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Медвежонок (Поэма в прозе)" - читать интересную книгу автора

VII

Это было основное в Алпатове - полная ясность всего, что он делал,
почему делал, зачем делал, как делал, и потому меньше всего понимал он
неосмысленность, торопливость, растерянность, глупость и потому так часто
слетало с языка его слово "дурак". Была соблазнительная власть казнить, но и
миловать тоже было в его власти: поднять голову, почесать, не спеша, в
бороде указательным пальцем и сказать, брезгливо поморщившись, расстановисто
и очень низким, густым и сочным строевым голосом: "Пошел, ты-ы... к чертовой
матери, дурак!"
Но бывают такие дни в жизни каждого, когда и самые расторопные люди
вдруг почувствуют оторопь неизвестно почему, как неизвестно почему вдруг не
хочет идти норовистая лошадь: мотает головой, пятится, фыркает, визжит от
кнута и бьет в передок повозки задними ногами. Шестого февраля был такой
именно день у Алпатова. День был солнечный, оттепельный, даже капало с
крыши, и Алпатов приказал запрячь лошадей, чтобы объехать казармы,
посмотреть утреннюю гимнастику на приборах, но вместо казарм очутился в
поле, где, плотно прижавшись к снежным сугробам, полз тяжелый талый ветер и
звенел сосульками на березах. И так долго ехал между снегами, казавшимися с
море глубиною под очень высоким чистым бледно-синим небом; нагонял и
объезжал крестьянские сани (день был базарный); проехал до десяти верст, и
взмылились вороные спины, а когда обратно ехал шагом, то вздумал спросить у
Флегонта: есть ли причастие у молокан? Никогда не нужно было знать этого
раньше, потому и не знал.
- Ваше высокоблагоро... - обернулся Флегонт.
- Говори коротко.
- Так точно, нет причастия.
- M-м... вот как?.. Да ведь и священников нет?
- Никак нет.
- А Страшный суд есть?
- Так точно, есть.
- А святые?
- Так точно.
- А рай?
- Все это есть, так точно.
Алпатов всмотрелся в чутко слушающий кусок высунувшейся к нему желтой
бородки, остро почувствовал, как сосет у него под ложечкой, и сказал
недовольно:
- Ну, трогай.
Любил четкую машистую рысь Алпатов, и это был первый кучер у него,
который знал лошадей и которого понимали лошади, как своего. Алпатов думал,
что если не подыщется кто-нибудь из новобранцев, через год, когда уходил в
запас этот молокан, нужно будет оставить его в кучерах за плату.
На дворе, когда приехал Алпатов, дети шумно лепили бабу из талого
снега, и хорошая вышла баба, но как раз на самой дороге; пришлось свалить ее
дышлом, и дети кричали, собаки лаяли; нахмурясь, вылезал из саней Алпатов,
задержал шаг возле Мишкиной конуры; поднял маленькую Варю "под самое небо"
на протянутых руках.
- И меня под самое небо! - запросил Ваня.
И Ваню поднял, а шестилетнему Пете сказал: