"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Движения (Поэма)" - читать интересную книгу автора

показывал и объяснял, почтительно поводя руками.
В окно смутно было видно Елену Ивановну с измятым белым платком около
лица.
Еще сидя на лошади, на крутошеем караковом жеребце Забое, Антон Антоныч
крикнул уряднику, перегнувшись:
- Этто что такое? Зачем?
Самоквасов поднялся, по-офицерски приложил к козырьку руку, но с
голосом сразу справиться не успел, - отрубил по-солдатски:
- По случаю пожара вашего, Антон Антоныч... И вот тряпки найденной... -
Улыбнулся искательно, добавил тише: - Для вашего спокойствия... Бельецо ваше
хотел посмотреть.
Сказал - и стоял, посвечивая новыми оранжевыми жгутами на плечах, не
спуская с лица нерешительной улыбки.
- Что-о-о? Обыск? - изумился Антон Антоныч.
- Не то что обыск, а для удостоверения только... - И опять Самоквасов
приложил руку к козырьку против переносья, улыбнулся ободряюще и добавил: -
Чтобы в протокол занести, что вот, стало быть, подозрения насчет вашего
белья именно основания ни малейшего, то есть почвы...
- Во-он отсюда! - неистово закричал Антон Антоныч.
- Нет, зачем же? - оторопел урядник и добавил, оправившись: - За это вы
ответите... Я по приказанию пристава, а не сам... По долгу службы...
- Вон! Сейчас же вон! - кричал Антон Антоныч и направил на него лошадь.
Забой прижал голову к выпуклой груди, выгнул колесом шею и шаг за
шагом, бочась и раздувая красные ноздри, наступал на Самоквасова, как
сердитый лебедь, и когда отскочил и, повернувшись, пошел из усадьбы
Самоквасов, что-то говоря о понятых, Забой довольно закачал головою и
победно оглянулся по сторонам.
Елена Ивановна вышла на крыльцо; в растворенные окна глядели только что
вставшие Кука и Сёзя; вдалеке из-за стогов соломы выглянули Голев с
Митрофаном, и видно было, как мимо них шел Самоквасов и, остановившись,
говорил с ними долго, и Голев, слушая, укоризненно качал головою. Потом
обернулся Голев, точно в первый раз увидел Антона Антоныча, снял картуз, как
платочком, радостно замахал им в воздухе и поплыл к дому.
Здесь за чаем, колыхаясь весь и кивая, он участливо слушал все, о чем
говорил Антон Антоныч, и со всем был согласен, а когда вторично пришел
Самоквасов с понятыми, среди которых был и сотский Журавель, он первый
сказал:
- Ничего не поделаешь с этим - власть!.. Всех нас она пригнетает...
Надо пустить.
И Елена Ивановна впустила урядника и сама отворила ему комод с бельем.
Антон Антоныч ушел в кабинет, хлопнув дверью. Без него Самоквасов вынул
из сумки и показал Елене Ивановне тряпку, которую нашли перед пожаром: это
был рукав рубахи Антона Антоныча.
Елена Ивановна только всплеснула испуганно руками, но Кука сказал,
по-отцовски откачнув голову:
- Ничего не значит, - пусть мама не ахает: тряпок наших много валяется
на дворе, кто-нибудь подобрал эту - и только.
- Конечно, иначе и быть не может, - ободряюще улыбнулся Самоквасов. -
Так мы и внесем в протокол... Хотя, признаться сказать, я уж искал утром:
тряпок действительно очень даже много, разных, а такой нет.