"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Движения (Поэма)" - читать интересную книгу автора

время весь он был тот.
И когда Антон Антоныч увидел это, он нагнулся к самому уху Веденяпина и
тихо сказал, запинаясь:
- Это не ты ли, дружище, и поджег мою солому, а?
Он обхватил его за шею левой рукою, а правую вытянул вдоль его правой
руки, захватив кисть, и виском своим пришелся в его висок, и слушал, слушал
всем, чем приготовился слушать с вечера, и казалось уже, что некуда больше
идти и негде больше искать, - только здесь.
Но Веденяпин размашисто поднялся, вытянул шею, показал породистый, еще
не заплывший жиром кадык и изумленным барским басовым голосом, голосом
бывшего ротмистра, спросил медленно:
- Ты... с ума сошел?
И вновь, как прежде когда-то, стояли они друг перед другом, и под
тяжелые веки Веденяпина вползал ищущий взгляд горячих серых глаз Антона
Антоныча. Но человек ли не тайна? Только что поверил в то, что нашел, и вот
уже опять не верил.
Так и сказал:
- Конечно ж, не ты! Конечно ж, нет! Или ты против меня злобу имеешь?
Так за что?.. Сказал бы мне, чтобы и я знал. Живши, как сказать, душа в
душу, как братья, сколько лет, - как же можно, боже ж мой, как можно!..
Смотрел на него, виновато улыбаясь, и ласково, мягко гладил его круглое
широкое плечо, выпиравшее из старого кителя.
А Веденяпин засмеялся вдруг, дрогнул одубелыми щеками.
- Плохой из тебя следователь, совсем плохой! - и, остепенясь, сказал: -
Конечно, из мужиков кто-нибудь поджег.
- Да ведь а я-то что ж? И я то ж самое говорю, - поспешно согласился
Антон Антоныч, но посмотрел на руки его, скрещенные за спиною, и добавил: -
Зачем ты тогда приехал?.. Нет, скажи, да по совести скажи, зачем ты тогда
приехал?
- Как зачем? - улыбаясь, спросил Веденяпин.
- Или я не мог застраховать свою солому безо всякой твоей помощи, как
сказать? Или мне нужно было ее страховать, бодай она вся сгорела бы дотла,
до основания! Что ж ты встрял в это дело? Зачем?
- Поезжай-ка ты спать, - сказал Веденяпин, - а вот, когда проспишься...
- Нет, не спать - нет! - закричал Антон Антоныч, закусив губы. - То я
знаю, когда мне нужно спать, когда не нужно! То я оч-чень хорошо знаю, когда
мне что делать, злодей! А дабы ты ни-ког-да не смел и носу своего показывать
в моем доме!.. И носу твоего абы никто, ни одна собака, не видал, слышишь?..
И нно-о-суу!.. Вот! Кончено! - и вышел Антон Антоныч.


Когда же ехал он полями, то думал не о Веденяпине, а о кузнеце
Молочном, у которого нашли в навозе стан новых, украденных в усадьбе колес,
и о сотском Журавле, который недавно попался ему самому на порубке в дубовой
роще... не они ли теперь со зла подожгли солому?
А около дома ждал уже его щеголеватый урядник Самоквасов: сидел на
ступеньках крыльца с кожаной сумкой в руке и вычерчивал около на земле
острые углы ножнами шашки.
И вдали возле тока зачернел широкий Голев в своем вздутом муаровом
картузе, а на полшага сзади и сбоку его - Митрофан, без шапки: что-то