"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Движения (Поэма)" - читать интересную книгу автораголовой и сказал, чего никогда не говорил прежде:
- Вы зачем же так толкаетесь?.. Толкаться нельзя. - Что-о тты? - вскинулся Антон Антоныч. Митрофан выждал время и, также мигая глазами, добавил степенно: - Тоже и кричать так незачем... Зачем же кричать?.. И пока изумленный Антон Антоныч пришел в себя, он уже вполз боком в темный вечер и пропал в нем. Машиниста Шлыгина спрашивал Антон Антоныч, того, который управлял молотилкой. Шлыгин был городской слесарь, молодой, костистый, нескладный, одноглазый, когда-то выжгло ему глаз искрой; левой рукою дергал не в такт речи, а правой все приглаживал волосы, торчавшие острыми пиками во все стороны. - Искусство это, - четко начал Шлыгин, - нашли действительно. Было оно из тряпки, а в тряпке - вата, а в вате уж это самое искусство. И все это в мокром виде - очень правильно было сделано... А садовник Дергузов, так тот прямо и угадал! "Это, говорит, то, чем подпалюют". Вот, хорошо. Митрофан, значит, тряпку спрятал, а мы с Дергузовым искусство взяли: так, кусочек с пол-пальца, как янтарь, - горячее, и дым от него душный. Я его в землю под яблоней и закопал, - не в том месте, где Митрофан, а дальше. Вот, хорошо. Потом, после уж бунта, урядник говорит: "Где, говорит, ты искусство зарыл? Покажь сейчас". Я его повел к месту, стали копать, а там уж зола одна, да так еще - желтые крупинки кой-где - все сгорело!.. Зачем-то в спишешную коробку золы этой взял: "Там, говорит, разберем..." С головой он, урядник! И что он там разберет в земле, в золе?.. Тоже разборщик! кашу. - Кто поджег? - коротко спросил Антон Антоныч. - Я не свят дух, барин!.. Кто поджег - руки не оставил. Тут ума много нужно, чтобы узнать, - отвечал Шлыгин, а глаз его смотрел ярко и весело. Садовник Дергузов, густобородый, ширококостый, плотно стоял перед Антоном Антонычем, шумно дышал большим бородавчатым красножилым носом, смотрел на него уверенно и сурово и говорил не спеша. Он не служил в имении - недавно прогнали за пьянство, - работал поденным на молотьбе. - Фосфором подожгли, это уж известно, - говорил он. - То ты и поджег, разбойник! Ты? Убью, если не скажешь! - кричал на него Антон Антоныч. - Это не мужик поджег, - спокойно сказал Дергузов, глядя ненавидящими глазами... - Это нам, мужикам, недоступно... Фосфор этот - его где возьмешь? - Ты! Ты!.. Ты крыс фосфором морил! - кричал Антон Антоныч. - Крыс-мышей этим суставом не наморишь... Как же скажи, пожалуйста, наморить, когда он и в земле-то ишь сгорел, - зола осталась? Уж про свежий воздух и говорить нечего... Как же им морить? Положить в мышеловку да сгонять мышей изо всех нор - скорей его ешьте, а то ему некогда, - сгорит?! По-вашему, так выходит? - Да ты что мне грубишь, га? - Я вам не то что грублю, я вам объясняю только... - Да ты не груби мне, азият, ты не груби, мошенник! Не гру-би-и-и! Антон Антоныч тряс кулаком перед самым его носом, а Дергузов сдержанно |
|
|