"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Лесная топь (Поэма в прозе)" - читать интересную книгу автора

точно ввинчивал в землю ногами ползучие мысли.
Зеленая железная крыша на двухэтажном доме Бердоносова, вся мокрая от
дождя, отливала мигающим серебром, и кусочками, спустившимися с этой же
крыши, казались белые сторки на окнах. Шипела и фукала машина, точно кто-то
большой вблизи куда-то плыл по шею в воде и отдувался от усилий через каждую
секунду, все оставаясь на том же месте.
В кухне было чадно, и стучало в виски, и незакрытая печь глотала тишину
разинутой пастью.


VI

Дня через три, ночью, до Антонины долетели глухие и далекие стуки, и
она вспомнила, что это Зайцев не спал: обходил склады досок и бревен и
стучал колотушкой, будил сыто спящую ночь и жаловался ей на свое уродство,
на то слепое и безликое, что прошло по нем когда-то тоже ночью и раздавило в
нем человеческий образ.
Ночь была сырая, темная и холодная, - это ясно представляла Антонина по
теплой кухне. Наперебой один перед другим трещали в двух разных углах два
сверчка, и слышно было, как хлопотливо ползали тараканы, точно шушукались
стены.
От этого и от вечного запаха печи в кухне было домовито и уютно, и еще
более огромным и жутким представлялся лес за окном.
Но в лесу жаловался Зайцев шариком колотушки. Один, маленький и
гнусавый, стоял он перед большим и всесильным и спрашивал: почему?
Дальше за лесопильней - Антонина знала - тянулась топь, по которой
вились только чуть заметные рысьи тропинки и цвела высокая череда между
тонкой ольхой и кустами крушины. Вода там была холодная и стерегущая:
пряталась за яркой зеленью и выжидающе выглядывала из-за стволов темными
глазами, чтобы броситься, втянуть и сосать.
Летали неслышно совы и вонзали когти в сонных синиц; Антонине чудилось,
как те, пойманные, вскрикивают и бьются недолго, - и опять неслышно летают
совы и молчит топь.
Лезла в глаза маленькая девочка с родимым пятном, совсем маленькая -
красный кусок мяса, - чужая и забытая и потом вдруг своя и вся знакомая до
последнего сгиба крохотного пальца. Плакала, превращалась в крик, уползали
вглубь глаза и пуговка носа, но багровело, надуваясь, темное пятно с тремя
когтями на лбу. И так они оставались долго - страшное пятно и открытый
кричащий рот, - пока не подкрался желтый огонь с змеиными зубами и не
заглянул в люльку. Что-то трещало в ушах: это падал потолок внутрь избы, -
спешил прикрыть, - и шумно взлетела туча мелких и крупных искр и закрыла
небо.
Антонина поднялась, перекрестилась, зажгла было спичку и тут же
потушила, потому что стало еще страшней.
Тараканы испуганно шарахнулись в темные щели, и слышно было, как они
кувырком летели со стола и падали на пол.
Почему-то подумала об окне: было низкое и отворялось без скрипа.
Спальни были тут же за кухней; там спали крепко - стены шевелились от
храпа.
И опять донеслась далекая колотушка, сначала бойкая и торопливая, как