"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Лесная топь (Поэма в прозе)" - читать интересную книгу автораон", - говорили о нем мужики.
Антонина увидела его вблизи на другой день. Гудела машина, стучали топоры. От большого нового дома самого Бердоносова, с резными окнами и крылечком, к спальням рабочих шла по зеленой траве тропинка; сеялся мелкий дождь, и лес казался синим и глубоким, как омут. Было жутко от нового места, и дождя, и стука невидных топоров, но когда вдруг к окну кухни подошел своей расхлябанной молодцеватой походкой Зайцев в цветном шарфе поверх рта и глянул на нее раскисшими остатками глаз, она всплеснула руками, ахнула и откачнулась. Зайцев прошел дальше, гундося какую-то песню, а Антонина, придя в себя, несмело выглянула из окна и долго смотрела ему вслед. - Это, - кто это? - испуганно спросила она у стен. К обеду пришел на кухню и Зайцев с отдельной посудой, что-то мычал, и хлюпал, и улыбался облезлыми бровями. Антонина видела в окно, как он нес свой обед в сторожку одной рукой, а другой придерживал шарф, и походка его, оттого что были заняты руки, стала еще более развинченной и неверной. Сходились на кухню партиями пильщики и дроворубы, кряжистые здоровяки, сами похожие на корявые пни, с яркими опилками, застрявшими в густых бородах, и приносили с собой густой запах лесных трущоб и трясины. И голоса у них были нетронутые, резкие, как треск падающих подпиленных сосен. Щи дымились и окутывали теплым паром, и в нем они сплющивались в одну сплошную кучу косматых голов и широких плеч. Антонина не могла их отделить одного от другого, но ее сразу отметили мужики. Кто-то назвал ее кралей, и всем понравилось. - Краля, - кашки! - И откуда ты взялась на нашу голову? Краля и есть! - Допрежь тебя тут старуха была, Домахой звали... Не понравилось ей у нас, - хлопотно. - Да знает она, чай... чего зря-то!.. Глаза мерцали, как огоньки на болоте; косматые головы торчали кругом, как густой камыш. Не уходили, пока не звякнул и не залился колокольчик, и всем вдруг стало досадно. - Безротый черт! - от души кто-то ругнул Зайцева во всю мочь легких. - Объедок свиной!.. Музыкант!.. - поддержал другой. - Заяц драный! Они выходили неторопливо, как ребята, толкались в дверях, жали масло, и захохотал кто-то, точно упало с печи железное ведро. А в окне Антонине видно было, как у столба стоял и звонил Зайцев. Рядом с высоким столбом он казался совсем маленьким, сдавленным, легким; сеялся мелкий дождь и кутал его, как в паутину, точно хотел подтянуть по веревке куда-то вверх и там доесть без остатка; и голос колокольчика был какой-то невнятный, как его голос, обглоданный болезнью. Вот он ударил резко раз, два, три, завязал веревку, посмотрел кругом и пошел в сторожку, придерживая шарф левой рукой. Антонина все время смотрела, как он шел, и, сама не зная почему, ждала и хотела, чтобы он обернулся. Он обернулся и посмотрел на кухню, потом на синий, как омут, лес, кашлянул и пошел дальше все тою же вихлястой походкой, |
|
|