"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Молчальники (Поэма в прозе)" - читать интересную книгу автора

IV

За заутреней шла обедня, а в полдень звонил колокольчик у трапезной. И
опять со двора и из келий сходились они, высокие и черные, и опять молились,
садясь за длинные столы; и в трапезной было так же чинно, как в церкви.
Вечером служили повечерие и читали молитвы о безгрешном и мирном сне и
безболезненном утре, а ровно в десять часов тушили огни в кельях.
Время считали от Рождества до Пасхи, от Пасхи до Троицы, от Троицы до
Успения. И когда вспоминали что-нибудь из монастырской жизни, то говорили:
"Это было на шестой неделе... Это было Петровками... Это было на третий день
после Воздвиженья..."
Везде кругом дни сменяли дни и месяцы - месяцы, весну - лето и зиму -
весна, но в монастыре ярко сверкали большие праздники, скромно ютились около
них малые, и огромными серыми дорогами ползли, извиваясь между ними, посты.
И когда звонил самый большой в городе монастырский колокол, в несколько
тысяч пудов весом, когда он душил в густых басовых нотах все звуки кругом,
точно это сама земля дрожала и рвалась к небу, монахи радостно крестились, и
любо им было, что их колокол слышнее всех других белокудрому богу, строго и
милосердно правящему миром.


V

В монастырь сходилось много богомольцев. Сытых людей почти не было,
были обездоленные, с робкими глазами, с чахлыми лицами, иссосанными червями
нужды, в лохмотьях, пропитанных потом и грязью. И приносили они с собою горе
и боль, голодные тела и голодные души.
Далекие деревни, окраины далеких городов говорили их словами, что жизнь
стала тесная и жесткая, как спицы железной клетки, что неизвестно, куда
идти, и что делать, и где искать правды и счастья.
Жизнь их испугала, как кошмарное видение, и задавила, как тяжелая
лавина, и, оттертые ею на задворки и в провалы, сходились они сюда, к этим
темным и строгим святым на высоких стенах, к мощам угодников под землею, к
огромным домам монастырских гостиниц.
Все они были страшно знакомы и о.Парфению, и о.Власию, и о.Глебу.
От этой тупой терпеливой бабы с ребенком, от согнутых спин и мозолистых
рук они ушли, - теперь те шли за ними.
С вольных, широких, богатых полей приходили подневольные узкие,
ободранные люди, приходили, оставляли последние гроши и уходили еще более
голодными, чем прежде, но ширилась и богатела от них обитель.


VI

В первые годы своей монастырской жизни получали молчальники письма: в
серых, подклеенных хлебом конвертах - о.Парфений из глухой деревушки; в
белых и узеньких, экстренно купленных в лавочке, - о.Власий из уездного
городка; и в строгих синих, с замысловатыми штемпелями, - о.Глеб из другого,