"Сергей Сергеев-Ценский. Преображение человека (эпопея Преображение России #2)" - читать интересную книгу автора

то в сортировочной, на движущихся сетках, целый полк столь же чумазых
девчонок-глейщиц, - которых шахтеры безулыбочно называли барышнями, -
ловко отбирал глей, а чистый уголь по деревянным эстакадам проворно
катился и опрокидывался в угольные ямы. Им отчасти питались соседи -
химический и металлургический заводы, но, конечно, несравненно большая
часть его отправлялась по подъездной ветке на станцию.
Среди ветхозаветных полей степных дюжина дюжих горластых труб,
сложные формы надшахтных зданий, заводы, красное, очень тревожное и днем
пламя коксовых печей, и все это в густом, зловещем по окраске дыму было
так неожиданно для того, кто видел это впервые.
На заводы с рудника уголь безостановочно плыл в вагончиках по
воздушной электрической дороге прямо над посевами пшеницы, и никакого
соответствия не было между этой пшеницей, первобытным образом посеянной
руками здешних крестьян, и вагончиками вверху; и человек с игривой
фантазией мог бы, подъезжая к Голопеевке, вообразить, что здесь поставлен
хитроумнейший капкан для уловления земного нутра, и нутро земное уж
здорово защемлено и от боли, а главное, от конфуза зверем ревет через
высоченные трубы.
На заводах и в шахтах кругом было тысяч семь рабочих, и это они год
за годом заселяли поселок Голопеевку. Сначала долго ходили осматривать и
всячески измерять отдающийся в аренду участок, потом решительно
устанавливали угловые столбы дома, натягивая крышу, нанимали баб смазывать
кое из чего сбитые стены глиной с навозом, а месяца через два справляли уж
новоселье и звонко переругивались с соседями из-за цыплят, поросенка,
котенка, собаки, помоев, ребят, бабьих сплетен. Так вырастали улицы, очень
широкие, степные, а на главной десятка два предприимчивых армян устроили
бакалейные магазины, фруктовые лавки, винные погреба, на одном углу
появилась прекрасная вывеска: "Бараночное и крендельное заведение Восход
Ивана Пискунова"; на другом - "Готовое платье Перешивайлова", потом
акушерка Бабкина, сапожник Кислый, портной Желтобрюх, а кто не очень
дорожил своим здоровьем, мог достать здесь даже колбасы "собственной
заготовки Мокроусова из Козлова". Ближе к заводам и кладбищу разбит был
чахлый общественный сад с деревянным собранием и открытой сценой, на
которой подвизались иногда весьма захудалые людишки актерского звания, или
шансонетки, или борцы, или труппа ученых слонов, или какой-то "заезжий шут
Капуцинов" оповещал о своем прибытии сюда красной огромной афишей:
"Прохожий, если даже ты с дамой, остановись перед сею рекламой!.."
Какой-то Кебабчиев устроил в Голопеевке Hotel Hermitage и о том, что при
этом отеле имеется "роскошная ванная комната", оповестил все станции в
окружности верст на двести: до того хотел обрадовать как можно больше
народу. А ванная, действительно, весьма не мешала в Голопеевке, так как
вечно дул ветер над степью и летом вздымал тучи черной пыли по дорогам, а
в самом поселке стояла густая гарь и копоть из труб. Реки здесь не было, а
пруд, устроенный в балочке заводами, ими же и загрязнялся до того, что
даже привычные шахтеры, приходившие сюда иногда погулять и постирать на
свободе портянки, и те долго крутили носами, выбирая местечко посвежей.
Инженеры завели при летнем саду свои комнаты, в которых скучно играли
в преферанс и на бильярде. Большей частью все это был холостой народ, а по
духовным качествам - деловой, оборотистый, скупой, малоразвитой и
грубоватый. Когда ездили куда-нибудь по железной дороге, привозили с собой