"Слава Сергеев. Москва нас больше не любит " - читать интересную книгу автора

так называемое УДО, то есть "условно-досрочное освобождение". А ведь был
очень известный и довольно интеллигентный человек. Зачем ему повторять путь
декабристов? Зачем ему это ужасное и нелепое УДО, похожее на удава?
В. и его друзья опять смеются, теперь их смех адресован компании
симпатичных женщин за соседним столиком.
Но, с другой стороны, разве можно что-то позитивное сделать, будучи
циником и, как говорится, "прагматиком"? Даже в России, и особенно в
России, - думаю я, задумчиво, как и положено наблюдателю и философу, глядя -
то на него, то в окно московского позднего осеннего вечера. - Последние годы
показали, что (как ни странно!) нет. Потому что как аукнешь - так и
откликнутся, что попросишь, то и подадут...
Присевшая неподалеку красивая девушка в милой полосатой матросочке
отвлекает меня и компанию В. от наших философических размышлений и веселых
разговоров. Эта матросочка выглядит на ней так мило, делает ее такой
трогательной и незащищенной, одновременно подчеркивая очаровательную фигуру
юной женщины, что невозможно не улыбнуться. Девушка бросает взгляд сначала
на компанию В., потом на меня и тоже одаривает всех нас мимолетной улыбкой,
этим объединяя...
После этой улыбки думать о судьбах России уже не хочется, и я начинаю
вспоминать, как был в газете В. года два-три назад, заезжал к одному
знакомому в гости. У них там симпатично все устроено - красивая дверь с
медными фигурками - персонажами сказок, хороший недорогой буфет и вежливая
охрана.
При этом, конечно, это "фабрика", газета-то ежедневная и в ней 18
полос - попробуй, заполни такой объем каждый день. Ряды компьютеров, народ
что-то печатает, галдеж, дым сигаретный, я немного обалдел, пока дошел к
знакомому, в его кабинетик на четвертом этаже. Он там был года три назад
небольшим начальником. Подумал: нет, здесь невозможно работать, хотя они и
славятся на всю журналистскую Москву своими зарплатами. Хотя, с другой
стороны, эту газету, конечно, не сравнить с глянцевыми журналами. Тут жизнь,
а там - тоска зеленая. Или, пардон, голубая. (Я ездил в подобный журнал
незадолго до того.) Все е-мое, какие-то пластмассовые...
И вот, сижу я, значит, с этими мыслями, то о России, то о высоких
зарплатах в газете "К.", заказываю третью стопку "собачки колли" и копченый
чай, что-то записываю в блокнотик, потом в "Огонек" свой заглянул в раздел
"Искусство", и вдруг... стало мне не то чтобы хорошо, но знаете, неплохо
как-то, неплохо, тихо.
Можно жить, - думаю. - У В-В-П все-таки голова есть, все гайки не
закручивает, несколько газет и журналов, два радио, один телеканал
остаются... Книжки выходят... Деньги какие-то появились... Х.ли еще надо?
Ведь мог бы все закрутить и заморозить (причем под аплодисменты), но не
закручивает и не замораживает почему-то. Во всяком случае, пока. И хорошо,
спасибо? Вот сидит В., спокойно выпивает в компании сепаратистов. А ты
помнишь, какие статьи он печатал?...
И только я это подумал, знаете, как на заказ - в зал входят двое мужчин
с какими-то стертыми лицами... не из этих мест, в общем, лица (это всегда
сразу видно), и садятся на столик в уголке. Как-то я на них быстро внимание
обратил. Плечистые такие, с казенными физиономиями, и видно, что люди не
выпить-поговорить зашли после работы, а "по делу". Сидят, вроде между собой
разговаривают немного, но я вижу, что при этом изредка внимательно так