"Слава Сергеев. Москва нас больше не любит " - читать интересную книгу авторастолики во двор выносили. Это ж ведь в Москве до сих пор редкость, когда
столики на улицу. Кафе полно, а на улицу летом столики - ни-ни. Культура не та-с. Как уследишь за клиентом на улице? Потом, мало ли, прохожие, руководимые классовой ненавистью, набросятся, стулья поломают. Плюс аренда тротуара, наверное, как на Уолл-стрит. Так и стоят столики кое-где, изредка. В Камергерском, на Малой Дмитровке, бывшей Чехова, но там - столпотворение, потом был "Гоголь-моголь" этот, еще было одно место на Маяковке, во дворе за бывшим аргентинским посольством, в Нескучном саду... Кстати, Нескучный не советую, дорого и кофе плохой. Сел, взял винца, открыл журнальчик с интервью Гайдара (специально припасенный на этот случай), сижу, читаю. Что было сделано, а чего не было. Мемуары Милюкова... А народ постепенно прибывает и столиков свободных все меньше. Раз даже ко мне подошли: вы один? Но я сказал, что, мол, не надо, один, но жду друзей. А потом смотрю, такие ребята подошли, свои вроде бы - он типа художник и она тоже не пойму кто, тоже вроде художница или что-то около. Какие-то милые люди, с хорошими, мягкими лицами. (И видно, хотя и не сразу, что она постарше). Стоят так растерянно, озираются. Я говорю: садитесь, пока место освободится, только я буду помалкивать, ладно? Засмеялись: ладно. И действительно, первые полчаса мне довольно легко молчалось рядом с ними, они о чем-то там болтали, я даже не помню, не слушал, так как после чтения интервью Гайдара погрузился в некоторую меланхолию, но когда они потихоньку достали фляжку с пятизвездочным азербайджанским коньяком и спросили, буду ли я третьим, тут уже отказываться и продолжать молчать было сложно. Как говорится, мы разговорились. Лежащий на столе журнал плюс два дня до 50-летия Победы сделали свое дело. Про Путина, про Буша, который должен был приехать вскоре в Москву, про 9 мая, про экстаз весь этот истерично-фальшивый, про то, что хочется от этого куда-нибудь из родного города свалить, про ментов на улице и "лиц кавказской национальности", шутили как-то смешно, что, мол, все теперь себя так чувствуют... - "лицами". Неплохой какой-то разговор вышел, не тяжелый и как-то даже освобождающий от чего-то - типа ты не один, засмейся, все образуется. И вдруг я вижу, что девочка-официантка неподалеку, беленькая такая, невзрачная, в пиджачке кожаном, - нас слушает. Может, она, конечно, и не слушала вовсе, но мне стало казаться, что слушает, а знаете, когда такое даже кажется - все равно неприятно. И еще охранник - молодой, бритый, с агрессивным лицом, к ней подошел, и - стоят, недалеко от нас, вроде в нашу сторону не смотрят, но молчат и, мне кажется, вместе слушают, о чем мы треплемся. Я сказал об этом своим новым друзьям. Рома (так парня звали) говорит: вы меня пугаете, не надо, а дама его, какое-то татарское имя... Райсан, кажется, или Райхан, точно не помню, она говорит (что значит женщина): перестаньте, таких разговоров сейчас в Москве каждый второй. Кому мы нужны? Они, наверное, на наш коньяк напрягаются. - Хорошо, - говорю, - сейчас проверим. А у нас как раз коньячная фляжка кончилась. - Закажем еще? Рома говорит: - А как же. Уходить сейчас, что ли? |
|
|