"Слава Сергеев. Москва нас больше не любит " - читать интересную книгу автора

столики во двор выносили. Это ж ведь в Москве до сих пор редкость, когда
столики на улицу. Кафе полно, а на улицу летом столики - ни-ни. Культура не
та-с. Как уследишь за клиентом на улице? Потом, мало ли, прохожие,
руководимые классовой ненавистью, набросятся, стулья поломают. Плюс аренда
тротуара, наверное, как на Уолл-стрит. Так и стоят столики кое-где, изредка.
В Камергерском, на Малой Дмитровке, бывшей Чехова, но там - столпотворение,
потом был "Гоголь-моголь" этот, еще было одно место на Маяковке, во дворе за
бывшим аргентинским посольством, в Нескучном саду... Кстати, Нескучный не
советую, дорого и кофе плохой.
Сел, взял винца, открыл журнальчик с интервью Гайдара (специально
припасенный на этот случай), сижу, читаю. Что было сделано, а чего не было.
Мемуары Милюкова... А народ постепенно прибывает и столиков свободных все
меньше. Раз даже ко мне подошли: вы один? Но я сказал, что, мол, не надо,
один, но жду друзей.
А потом смотрю, такие ребята подошли, свои вроде бы - он типа художник
и она тоже не пойму кто, тоже вроде художница или что-то около. Какие-то
милые люди, с хорошими, мягкими лицами. (И видно, хотя и не сразу, что она
постарше). Стоят так растерянно, озираются. Я говорю: садитесь, пока место
освободится, только я буду помалкивать, ладно? Засмеялись: ладно. И
действительно, первые полчаса мне довольно легко молчалось рядом с ними, они
о чем-то там болтали, я даже не помню, не слушал, так как после чтения
интервью Гайдара погрузился в некоторую меланхолию, но когда они потихоньку
достали фляжку с пятизвездочным азербайджанским коньяком и спросили, буду ли
я третьим, тут уже отказываться и продолжать молчать было сложно.
Как говорится, мы разговорились.
То да се, вы кто? а вы? и как-то очень быстро съехали на политику.
Лежащий на столе журнал плюс два дня до 50-летия Победы сделали свое дело.
Про Путина, про Буша, который должен был приехать вскоре в Москву, про 9
мая, про экстаз весь этот истерично-фальшивый, про то, что хочется от этого
куда-нибудь из родного города свалить, про ментов на улице и "лиц кавказской
национальности", шутили как-то смешно, что, мол, все теперь себя так
чувствуют... - "лицами". Неплохой какой-то разговор вышел, не тяжелый и
как-то даже освобождающий от чего-то - типа ты не один, засмейся, все
образуется.
И вдруг я вижу, что девочка-официантка неподалеку, беленькая такая,
невзрачная, в пиджачке кожаном, - нас слушает. Может, она, конечно, и не
слушала вовсе, но мне стало казаться, что слушает, а знаете, когда такое
даже кажется - все равно неприятно. И еще охранник - молодой, бритый, с
агрессивным лицом, к ней подошел, и - стоят, недалеко от нас, вроде в нашу
сторону не смотрят, но молчат и, мне кажется, вместе слушают, о чем мы
треплемся.
Я сказал об этом своим новым друзьям. Рома (так парня звали) говорит:
вы меня пугаете, не надо, а дама его, какое-то татарское имя... Райсан,
кажется, или Райхан, точно не помню, она говорит (что значит женщина):
перестаньте, таких разговоров сейчас в Москве каждый второй. Кому мы нужны?
Они, наверное, на наш коньяк напрягаются.
- Хорошо, - говорю, - сейчас проверим.
А у нас как раз коньячная фляжка кончилась.
- Закажем еще?
Рома говорит: - А как же. Уходить сейчас, что ли?