"Ирина Сергиевская. Флейтист" - читать интересную книгу автора

Я расплакался окончательно. Мне хотелось жить в доме, а не в Большом
театре с его хрустальным буфетом. Котька тоже заревел, и сквозь слезы
вырывалось:
- Ну уж если не в Большой, то, может, в ма-а-ленький... Есть же,
наверно, и маленькие театры...
Сошлись на том, что Дзанни должен наконец четко сформулировать свою
программу в отношении меня. На следующий день, когда мы встретились в
пустом актовом зале и он прослушал очередную импровизацию на тему "Эх, до
чего же хорошо кругом!", я спросил прямо: Большой театр или Маленький?
- Никаких театров, - отрезал Дзанни. - Ты будешь артистом цирка.
- Ишь, чего захотели!
Я сплюнул с особенным шиком, двойным плевком, попав прямо на лаковый
ботинок учителя.
- Ну что ж, придется выбить из тебя эту дурь, - заметил он и с
поразительной меткостью плюнул на мой ботинок.
Этот неординарный ответ Дзанни убедил меня больше всяких слов.
Новостью я немедленно поделился со всей спальней. Не объяснить, что
сделалось с мальчишками, стоило им услышать про цирк! Если бы я сказал,
что меня берут в рай работать ангелом, это бы не произвело большего
впечатления. Все хохотали, уткнувшись из осторожности в подушки, махали
руками, изображая акробатов, тихо лаяли, пытались стоять на голове. Только
Петька Мушкетик плакал - он единственный из нас был в цирке и поступил в
детдом недавно. Меня поздравляли. Цирк - это не какой-то там Большой
театр, это всем понятно и так весело!
...Сон той поры, навязчивый и тревожный:
"Цирк! Цирк! Цирк!" - цвиркает на толом сухом дереве черная птица.
Подойдешь ближе, и оказывается, что не птица это, а Дзанни. Глаза-то его:
сине-зеленые в золотом ободке. Меня не обманешь!..
Под Новый год он повел наш класс на утренник.
Огромное чудовище с трескучим, развеселым оркестром на спине,
полыхающее чешуей, украшенное лентами, флажками, гирляндами, - чудовище
разверзло пасть и проглотило меня.
Цирк!!!
...Лошади с развевающимися плюмажами мчались по желтому кругу.
Человек играл, как целый оркестр. Красавица в золотом парила под куполом
на тоненькой проволоке. Дрались петухи. Медведи нянчили собачек. Умный
слон считал до десяти. Отважный лилипут укрощал дикого титра. Фокусник
творил из воздуха воду. Кто-то голый танцевал "смертельное танго" в
объятиях удава. Кто-то угадывал мысли на расстоянии. Пели, глотали шпаги,
жонглировали факелами, проваливались в никуда и появлялись из ниоткуда...
Я хохотал, стучал ногами от восторга, хватался за живот со стоном:
"Во дает! Во мужик!" Я уже верил в цирк, как в идола, и готов был ради
него на любые жертвы. Лишь бы только длилось вечно это веселье, не смолкал
плеск аплодисментов и гром оркестра, иначе... Что иначе? Не знаю, что
именно, но мерещилась какая-то катастрофа во вселенских масштабах.
В конце представления, когда казалось, что ничем рассмешить уже
невозможно, на арену под барабанный бой вышел клоун в широченных штанах,
громадных ботинках и колпаке с бубенцами. С самого начала этот парень
потешно встревал во все номера - дергал акробаток за ноги, строил рожи
дядьке, который объявляет, дразнил тигра и убегал с визгом - в общем,