"Иннокентий Сергеев. Дворец Малинового Солнца (цикл: Дворец Малинового Солнца)" - читать интересную книгу автора

деньги за уроки, от которых вам нет никакой пользы. Пощадите же меня,
прошу вас, относитесь к занятиям с большей серьёзностью". Мой добрый,
старый учитель, где-то ты теперь?
Я заметил, что рядом со мной пристроилась прелестная девушка; она сидела
на стульчике и с участием следила за моими пальцами. Я сделал паузу, чтобы
улыбнуться ей.
- Меня зовут Цинцинатта,- сообщила она с неотразимой непосредственностью.
- Ваше имя очень идёт вам, мадемуазель,- сказал я.
- Ну конечно,- сказала она, словно речь шла о чём-то само собой
разумеющемся.- Вы не устали? Отдохните немного.
- Ничуть,- сказал я. Однако, какая очаровательная заботливость. Что за
милая девушка.- Кроме того, я опасаюсь, как бы меня не уволили,- шепнул я
ей с нарочитым ужасом.
Она весело рассмеялась.
- Какая чудесная шутка! Вы очень остроумны.
- Как бы мне хотелось сыграть для вас что-нибудь особенное,- вздохнул я.
- Что же вам мешает?- спросила она.
- Одного клавесина мало,- сказал я.- Но может быть, кто-нибудь поможет
мне?
- Может быть,- сказала она.
И она отошла, а я продолжил играть...
... до тех пор, пока я не решил, наконец, что я голоден и, пожалуй, могу
позволить себе небольшой отдых.
Обернувшись, я обнаружил, что в салоне почти никого не осталось, те же,
кто оставались, вели себя так, как будто меня вовсе не было.
На столах стояло множество блюд с разнообразными фруктами, но я не
решался встать и подойти к ним, ожидая, что кто-нибудь предложит мне
перекусить. Никто не предлагал.
Я поднялся от инструмента и прошёлся несколько раз из угла в угол,
отвечая на улыбки дам, которыми они явно выражали расположение к моей
персоне, не без тайной, однако, надежды, что расположение это найдёт более
существенное проявление. Наконец я не выдержал и, очередной раз проходя
мимо большого серебряного блюда, выполненного в виде корзины, на которой
рельефно были изображены, насколько я мог судить, сцены шествия Диониса, я
протянул руку и взял персик. Съев его, я взял ещё один. После этого я
тщательно ощипал виноградную кисть, и вот уже начал поедать всё подряд,
стараясь поменьше смотреть по сторонам. Насытившись фруктами, я перенёс
своё внимание на пирожные, горой возвышавшиеся на подносе, ножками
которому служили рога трёх огромных экзотических раковин. Пирожные эти
благоухали всеми мыслимыми кондитерскими ароматами и были такие нежные,
что добрый десяток их растаял у меня во рту, прежде чем я сообразил, что
объедаюсь. Я обернулся, чтобы посмотреть, не смеётся ли кто-нибудь
втихомолку надо мной, бедным обжорой. Смеялись, но судя по всему, не надо
мной, так что, окончательно воспрянув, я принялся довольно откровенно
разыскивать вино, которое совершенно закрепило бы во мне вновь обретённые
силы. Искал я его, наливая в свой бокал по очереди содержимое всех
кувшинов и графинов, попадавшихся мне на глаза. Удалось мне разыскать и
вино, выпив, правда, предварительно несколько бокалов шербета, бокал
коньяка и, что совсем уже плохо, ликёра.
Таким образом, вполне удовлетворённый жизнью, я принялся лениво