"Иннокентий Сергеев. Кабиры (цикл: Дворец Малинового Солнца)" - читать интересную книгу автора

гостиницу, не заплатив хозяину. Я успокаивал Гингрину и говорил ей, что
теперь конец всей этой истории близок.
Пришедший от Гиелы ответ заставил меня содрогнуться. Она в весьма
любезных выражениях сообщала мне о совершенном своём безразличии к моему
положению и вовсе не настаивала на моём возвращении. Денег она не выслала.
Я был в смятении. Что случилось? Неужели мой гений вновь отвернулся от
меня, так что я не смог сделать даже такой простой вещи, как сочинить
убедительное письмо? Или Гиела разлюбила меня? Но этого не может быть! Что
же мне теперь делать?
- Я не могу отдать вам сейчас деньги,- сказал я хозяину.- Я рассчитывал
получить их от моей жены, но не получил. Знаете, женщины, они такие.
- А мне что за дело?- грубо сказал хозяин.- Плати деньги, или узнаешь, с
кем имеешь дело.
Я вспыхнул.
- Должен вам заметить, что я не привык к подобному обращению,- сказал я.
- Они все тут одна компания,- услышал я голос.- Жулики.
Я резко повернулся на голос и увидел, что он принадлежит человеку, в
котором я узнал того негодяя, из лап которого мы вырвали бедную Канидию. Я
понял, что если такая точка зрения восторжествует, я погиб, и с большим
жаром принялся убеждать хозяина повременить с платой. Мне удалось
уговорить его подождать ещё немного. Однако уехать я не мог.
- Или оставь в залог свою подружку,- сказал хозяин.
- Мы её и пальчиком не тронем,- добавил тот гнусный тип с отвратительной
ухмылкой. Я без единого слова отвернулся и ушёл в свою комнату, заперев её
изнутри.
Бежать через окно было невозможно. Рассчитывать было не на что, и
оставалось только написать ещё одно письмо Гиеле и клясться ей в любви и в
чём угодно, заклинать её прислать деньги, обещать ей что угодно,
раскаиваться, называть себя мерзавцем и кем угодно. Мне нужны были деньги,
чтобы покинуть это отвратительное место, где считают возможным
разговаривать с постояльцами в таком тоне.
В порыве отчаяния я написал письмо и Транквиллу. Он должен был
откликнуться, нужно было только дождаться.
Вскоре хозяин заявил, что больше ждать не намерен, и чтобы расплатиться,
мне пришлось расстаться с золотым перстнем. Выйдя в коридор, чтобы
распорядиться насчёт коляски,- а я не желал оставаться здесь более ни
единой ночи,- я увидел дрянного вида компанию, среди которой был и мой
старый знакомый. Эта мерзкая тварь поклялась, видно, не оставить меня в
покое. Сообщники его были нисколько не лучше. Они о чём-то вполголоса
переговаривались между собой в полутьме, поглядывая в мою сторону. Мне
сделалось не по себе. Если бы я был один, я не придал бы этому значения,
себя бы я сумел защитить, но как быть с Гингриной?
На всякий случай я решил, закрыв дверь, подпереть её кроватью и навалить
на неё всё, что только было тяжёлого в комнате. Как вскоре оказалось, мои
тревоги не были напрасными.
Сначала в дверь громко постучали. Я не ответил. Тогда стук стал громче,
послышалась ругань и угрозы выломать дверь. Сооружение моё не могло
выдержать хоть сколько-нибудь сильного натиска. На вмешательство хозяина
рассчитывать не приходилось; подозреваю, что всё это делалось с его ведома
и согласия.