"Иннокентий Сергеев. Кабиры (цикл: Дворец Малинового Солнца)" - читать интересную книгу автора

- Что за ерунда!- возмутился я.- Ты слишком мало ценишь свободу, потому
что не знаешь, что это такое. Ты вообще не умеешь ценить жизнь.
- Я не знаю, что такое быть свободной,- сказала Гингрина.- Я стала бы
играть в свободу.
- Я играл в любовь все годы, пока не встретил тебя. И пока я не знал
этого, меня это устраивало. Играй в свободу, будь свободной, поступай, как
тебе угодно. Можешь пользоваться свободой, даже не осознавая этого. А
впрочем, считай, что я делаю это для себя. Моя возлюбленная не может быть
рабыней, это претит моей гордости.
И я освободил её.
- Сознание того, что ты можешь потерять дорогую вещь, делает её
бесценной,- сказал я.- Теперь я привязан к тебе ещё сильнее, чем раньше.
Ведь я могу потерять тебя, если ты захочешь уйти.
- Но я не хочу уходить,- сказала Гингрина.
- Но можешь,- настаивал я.- Важно именно это.
Она не понимала.
- А знаешь,- сказал я,- ведь мы по-прежнему разговариваем на разных
языках. Но мы неплохо понимаем друг друга, ведь верно?
Я водил её по дому и говорил: "Посмотри, как красиво. Тебе нравится? Я
сделаю для тебя ещё лучше". Мы гуляли в садах и отдыхали в беседках, а
вокруг были цветы, и я говорил: "Посмотри, как вокруг красиво! Такое
сияние бывает лишь на закате". Солнце играло узорами на дне бассейна, и я
одевал белокурую головку моей Гингрины в диадему из чёрного янтаря, и всё
вокруг было залито светом. Она обнимала меня и прижималась ко мне лицом и
губами, и телом, у меня перехватывало дыхание, и я парил в небе её поцелуя
и хотел парить так дольше, дольше, до бесконечности.
Но однажды ночью я проснулся от голосов, наполнивших дом. Среди них я
услышал резкий, раздражённый голос своей ненаглядной супруги. Тон его не
предвещал ничего хорошего.
"Нет!"- хотелось закричать мне.- "Нет! Это нечестно, она застала меня
врасплох!"
Ну почему это произошло не тогда, когда я был во всеоружии и сам искал
разговора, а теперь, когда я был к этому не готов!
Времени было мало, нужно было спешить. Я схватил толком ещё не
проснувшуюся и изрядно перепуганную Гингрину за руку и побежал с ней прочь
из комнаты. Из спальни второй коридор вёл во двор, где ещё стояла не
распряженная коляска Гиелы. В ней мы покинули дом.
В дороге я объяснял Гингрине, почему мы должны бежать. Не знаю, слушала
ли она меня.
- Начав мстить, эта женщина уже не остановится,- сказал я.- Наша любовь
погибельна, но так тому и быть. Ты смешала всё, что было в этом мире, и я
уже ничего не могу понять.
Плохо было то, что впопыхах я захватил с собой совсем ничтожную сумму
денег, и как только мы остановились в гостинице, я немедленно взялся за
сочинение письма Гиеле, но оно никак не желало принимать убедительный вид.
Наконец, я забросил его. Лучше не делать ничего, чем делать что-то плохо.
Я не допускал даже мысли о том, чтобы жить на те гроши, что были при мне,
а потому нисколько не экономил их, и очень скоро они иссякли. Это
подстегнуло моё воображение, и письмо было-таки написано.
В приписке я просил Гиелу выслать мне деньги, так как я не могу покинуть