"Иннокентий Сергеев. Кабиры (цикл: Дворец Малинового Солнца)" - читать интересную книгу автора

Транквилл.
- Оставь свои премудрости,- захныкал я.- Скажи лучше, когда в этом доме
обедают? Я изрядно проголодался.
- Но она меня любит? Скажи честно, она не забыла меня?
- Любит, не любит, что ты заладил! Я тебя люблю, тебе этого мало?
- И правда,- встрепенулся Транквилл.- Ты не представляешь, как я рад
вновь тебя видеть.
Мы со смехом обнялись.
- Ну, раз ты воскрес, то, видно, родился заново? Очень кстати. Я своё
отстоял, теперь твой черёд заступить на стражу.
Транквилл хотел что-то сказать, но не успел, так как в комнату вошёл
Публий. Он взял меня за руку и стал долго и нудно расспрашивать о
городских событиях, о том, что наказал мне передать ему Красс на словах,
как он живёт, и что он ест, и с кем, и сколько раз в день, и прочее, пока
не высосал из меня всё что мог.
- Я своё отстоял, теперь твой черёд,- повторил мне мои слова Транквилл,
когда мы, наконец, вновь остались одни.
- Ну уж нет, от меня пусть он этого не ждёт. У меня есть дела
поинтересней.
Сказав это, я вышел и вернулся, ведя за руку Милену. Другую руку я
соединил с рукой Транквилла и сказал: "А теперь замкните цепь".
И они, улыбнувшись, подали друг другу руки.
- Да будет наш союз прочным, и да не разорвётся наш круг!- воскликнул я
торжественно.
Итак, соединение было достигнуто. Отношения между Миленой и Транквиллом,
как я и ожидал, восстанавливались со стремительной быстротой, и вот они
уже стали совершать прогулки вдвоём. Должно быть, Транквилл тоже увлёкся
ботаникой.
Пока они оставались одни, я вынужден был оставаться на вилле, и вскоре
мне это наскучило. "Так ли уж нужен мне этот отдых?"- подумал я.- "И чего
жду? Если я уступаю Милену своему другу, то, пожалуй, следует возвращаться
в город, тем более что, оставаясь здесь, я рискую навлечь на себя
неудовольствие Красса, обещав вернуться как можно скорее". Может быть,
чувство, владевшее мною, и не было настоящей ревностью, но оно терзало
меня, и дело дошло до того, что я стал встречать их весёлых без улыбки. А
что может быть гнуснее?
Я попросил Публия, чтобы он написал Крассу письмо с просьбой оставить
меня у себя ещё на время, объяснив, что мне до смерти не хотелось бы так
скоро покидать его и тем самым лишиться его драгоценного общества и
возможности вести с ним проникновенные беседы, набираясь опыта и
премудрости. Растаяв как сало на солнце, довольный дурень написал своё
письмо, на все лады расхваливая меня и умоляя оставить меня у него, так
как давно уже ему не доводилось находить в человеке такую отзывчивость.
Однако вскоре ему пришлось убедиться в том, что отзывчивость мою он
несколько переоценил, и она вовсе не так велика, как ему представлялось.
Это случилось, когда, не довольствуясь более достигнутой между нами
близостью, он пожелал довести её до крайней степени, всеми способами
склоняя меня к этому. Я решительно отказал, он стал настаивать. Тогда я
пригрозил, что расскажу обо всём его жене, и это произвело на него
некоторое действие. Жену свою он побаивался. Она же, как мне показалось, и