"Иннокентий Сергеев. Кабиры (цикл: Дворец Малинового Солнца)" - читать интересную книгу автора

сама уже начала что-то подозревать, хотя решительно не могу понять, на чём
основывались её подозрения. О, женское чутьё!
Не желая говорить плохое о муже перед женой, я, вместо того чтобы
пожаловаться Гиеле, написал письмо Крассу, сообщив ему о притязаниях
Публия; я не собирался его отправлять, написал же потому только, что
чувствовал себя оскорблённым и хотел избавиться от внутреннего отвращения.
Давая понять, что теперь у меня есть причина избегать его, я стал всё
реже навещать Публия и всё чаще присоединяться к своим друзьям.
Прежде мы с Транквиллом возделывали свой виноградник по очереди, теперь
же я предложил, чтобы ещё больше укрепить наш союз, объединить наши усилия.
- Двое поднимут камень, которого не поднимет один, хоть бы он десять раз
пытался это сделать.
Милена восприняла это поначалу с некоторым смущением, которое, однако,
вскоре прошло. День за днём предаваясь упоительной неге под сенью леса, мы
так увлеклись, что, в конце концов, совершенно забыли обо всём остальном.
Забыть можно обо всём, но об осторожности забывать всё же не стоит. И о
том, что ты в гостях, между прочим, тоже.
И вот, последовала череда событий, положивших конец нашему мирному
счастью и принудившая нас прервать наши столь приятные каникулы.
Публий, обозлённый моим пренебрежением, выследил нас и пригрозил, что
сообщит обо всём Крассу, если я и в этот раз отвергну его. Поняв, что дело
принимает скверный оборот, и мир сохранить уже не удастся, я объявил
войну. Первым делом я отправил своё письмо, приписав к нему в
постскриптум, что, мол, и Милена не избежала грязных притязаний
похотливого козла. После чего я отправился к Гиеле и стал умолять её о
заступничестве. Она пришла в неистовство и закатила своему любезному
супругу такую сцену, что я удивляюсь, как у него шкура не задымилась. Я же
попросил её написать Крассу и рассказать о поведении Публия, так как
свидетельство такой почтенной и уважаемой матроны весит куда больше, чем
слова несчастного юноши. Гиела согласилась со мной и письмо написала. Я
стал утешать её и уговаривать не убивать себя из-за человека, который
достоин её презрения, но не гнева.
Гиела утешилась и попросила меня приходить к ней ещё, так понравились ей
мои утешения.
Я возразил, что не могу дольше оставаться здесь, так как долг для меня
выше личного счастья, и как мне ни горько расставаться с ней, я должен
увезти отсюда Милену, за которую отвечаю перед её мужем. Конечно, если она
найдёт способ угомонить Публия, чтобы я мог не бояться приезжать, а Красс
- не бояться отпускать меня, тогда я непременно приеду снова. А на что
способна влюблённая женщина, я знал - на всё.
Публий написал письмо Крассу, в котором описал образ жизни, который вела
его супруга.
Милена пришла в ужас, узнав, что наша тайна перестала быть тайной. Я
уговорил её не волноваться и во всём положиться на меня. Главное, хранить
альпийское спокойствие, чтобы всякое подозрение,- и даже тень его,-
казалось бы нелепым и неуместным.
- В дороге потренируешься,- сказал я ей.- От тебя требуется только это,
остальное моя забота.
- Они такие старые друзья,- всхлипывала она.
- Тем лучше. Значит, уже не помирятся. Предавший старинную дружбу