"Юрий Сергеев. Петля страха (Повесть) " - читать интересную книгу автора

темнела тропинка, оканчивающаяся тёмной точкой проруби. Там я набираю воду.
Почти неделю ладил широкие охотничьи лыжи из привезённых с собой еловых
дранок. Лыжи получились великолепные, настоящее произведение искусства, так
мне показалось, по крайней мере.
Носы полого и остро загнуты, снизу подклеил их выклянченными за
солидную долю спирта у знакомых эвенков камусами. Широкие и мягкие ремни из
кислины. Не вытерпел - прошелся на них вокруг
избушки. Лыжи упруго отдавали в ногу, почти не проваливались хорошо
скользили вперёд, а ворсинки камуса не давали осклизаться на подъёмах. Обмёл
с них налипший снег и поставил рядом с банькой. Завтра можно идти за
соболем.
Перед таким праздником попарился, долго отдыхал потом на нарах в
избушке, прихлёбывая холодный брусничный морс, вытирая со лба пот.
Перегретое тело сладко парило, кости превратились в гибкие хрящи,
проваливались по раскалённому горлу снежки терпкого и сладкого напитка.
Казалось, что прожил в этой избе долго, всё знакомо и привычно,
доступно лежит под рукой. Махно встал от печки, насторожил уши, копнул в
углу пол. Скособочил голову, прислушиваясь, и взялся азартно скрести лапами
землю. Наверное, услышал мышь, любит их ловить, чует и находит
даже под снегом. Я сполз с нар, подошел к нему. Мышь не крот:
подозрительно было, что он ищет её там. Надавил ногой под его носом и ощутил
пружинящую отдачу. Принёс топор, ударил несколько раз - лезвие провалилось
через трухлявое дерево и пустоту.
Отогнав собаку, расширил раскоп, опустил свечку в отверстие. Открылся
маленький погребок, закреплённый тесовыми плахами. На дне аккуратно сложены
темный от времени лоток, два кайла, ржавое ведро и что-то, завёрнутое в
истлевшее тряпьё.
Снял крышку погреба и выложил находки на стол. Прелое тряпьё
расползлось на густо смазанной дегтем японской винтовке-арисаке. С трудом
открыл затвор, хищно выглянули из магазина позеленевшие от времени патроны.
Открыл дверь избушки и надавил спуск.
Зло и громко ударил выстрел, пуля защёлкала по стволам прибрежных елей,
унесся следом Махно, привыкший, что после выстрела должна падать дичь.
Долго рассматривал лёгкий промывочный лоток, треснутый от старости по
отполированной древесине. Кто хозяин этого клада? Сколько перемыто руками в
этом лотке изменчивого фарта? По какой тропе ушёл и уже не вернулся сюда
хозяин?
Врядли кто скажет... Молчат стены. Молчит снаряжение
одиночки-старателя. Молчит ночная дрёмная тайга...
Долго колдовал над зарядами, перебирал и сортировал патроны, укладывал
рюкзак, готовил одежду на завтра.
Руки привычно делали своё дело, а душа уже жила не в сегодняшнем дне
спешила, пела предчувствием наступающего торжества. Уснуть перед охотой мне
редко когда удавалось с самого детства.
Мысли беспрерывно сбегались к рюкзаку, ощупывая каждую уложенную вещь,
сотый раз перебирали поштучно патроны и спички. Бегали по завтрашней тропе,
замирали от предчувствия жгучего мига удачи.
Собрался ещё затемно. Старенькая ухоженная берданка 32-го калибра с
затвором, лёгкие унты и рюкзак, завёрнутый в тряпку, небольшой котелок. Всё
готово, можно трогать.