"Андрей Сердюк. Золотая Пуля, или Последнее Путешествие Пелевина" - читать интересную книгу автора

комсомольский бархат шикарного дембельского альбома; и бусинки-шарики на
фольге секрета в ямке под цветной стекляшкой; и лунная дорожка, коварно
зовущая на тот далёкий берег, в камыши; и, - раз уж такая пьянка пошла! -
блеск горлышка разбитой бутылки, ну, и, конечно, тогда в догон, - как без
неё? - чёрная тень от мельничного колеса...
Впрочем, чего тут песни-то петь, - всяк, наверное, уже в курсе, из
какого сора порой рождаются наши представления о прекрасном. О красивом. И о
не.
А эти знатоки искусства, эти жрецы, авгуры, коддуны и верхние люди, над
всем нашим простым, - читай, и святым и людским, - потешаются. Если и не
пальцем тычут, то многозначительно переглядываются, да в сторонку хихикают.
А у самих-то взамен чего предъявить? Лишь картон у них, папье-маше,
целлулоид и шандыба. Да, шандыба. Вместо исконной-то сермяги. И в простоте
слова не скажут. Всё у них будет: "Объёмное пятно, мерцающее холодным светом
в будто-бы грязноватом пространстве, является концептуальным знаком, за
которым стоит представление о нашем мире, как о чём-то нереальном, - наш мир
здесь лишь трёхмерная модель чего-то, состоящего из одних только впуклостей
и выпуклостей, которые перетекают друг в друга, ничего не оставляя за собой,
что символизирует опустошительное присутствие потребителя, без которого сам
этот мир не смог бы обозначить себя даже как просто мерцающее холодным
светом объёмное пятно".
Пурги-то столько зачем? Нет, чтоб сказать по чеснаку, вот, мол,
граждане, предлогается вам пятно. И ничего в нём, в этом пятне хорошого,
пожалуй, и нету, помимо того, что стоит оно, к примеру, сто тысяч миллионов
баксов. И стоит оно именно столько потому, что мы, все тут собравшиеся,
горячо и искренне верим, что оно стоит ровно столько - сто тысяч миллионов
баксов. А как только один из нас (хотя бы один!) в том усомниться, то оно
уже и не будет столько стоить.
Сказать бы им вот так обо всём честно, а тогда уж и заныть, на жалость
пробивая слабонервных: пожалуйста, люди добрые, мы сами не местные, отстали
от поезда, на билет до Хабаровска денег нету, поэтому просим вас не
сумливаться, что это пятно стоит такую кучу денег. Пятно настоящее, хорошее,
два раза всего надёванное. Не сумливайтесь. Берите. Берите-берите. Я сам бы
жене взял, да на неё не лезет... А денег нет, так не берите. Только не надо,
граждане, ради бога, сомневаться. Не надо. Если мы с вами начнём сомневаться
даже в этом, в малом, то тогда во что же сумеем после этого верить? Так что
давайте оставим для будущих племён разрешение этого главного вопроса
любомудрия: что первичней - цена, в которую мы верим, или вера, что цена
именно такова?
Тьфу на всё на это! И пусть их.
Только, пожалуй, одного жаль. Жаль, что тот мальчик, который
единственный и мог объявить этого самовлюблённого короля голым, вырос,
написал бестселлер "Моими устами", разбогател, обуржуазился и стал вести
кулинарное шоу на телевидении... И некому теперь сказать, что чёрное
квадратное пятно это всего лишь чёрное квадратное пятно. Лишь пятно. Всё
остальное - трещинки на холсте, в которую проваливаются смыслы...

Умному наблюдателю, в общем-то, наверное, понятно, отчего Пелевина так
раздрожали снующие туда-сюда с клиентами в обнимку здешние эксперты -
продвинутые романтики со столбовой дороги актуального искусства. Нет, не