"Е.С.Сенявская. Психология войны в XX веке - исторический опыт России " - читать интересную книгу автора

период, понять людей, живших в то время, и таким образом совершить
психологическое путешествие в прошлое. Однако это не будет абсолютной
правдой о том времени и тех людях. Это, скорее, то, что исследователи
называют "моделью" - картина общества и человека, какими они, по-видимому,
были. Порой с помощью этой модели можно намеренно пробить брешь в
общепринятых понятиях и помочь людям поставить определенные вопросы..."[57]

Последнее особенно важно. Интересно, что принцип "взгляда на прошлое из
прошлого" действует и там, где речь идет о событиях, пережитых самим автором
и описываемых им какое-то время спустя.

"Я стараюсь писать "из того времени", - признавался Вячеслав
Кондратьев, - и мой герой не должен знать то, что знаю я сегодня, как автор.
Иначе будет неправда".[58]

Такого же понимания историзма придерживался и Константин Симонов, когда
работал над собиранием и записью "солдатских мемуаров".[59]

Для историков такой подход к прошлому - явление сравнительно редкое.
Тем любопытнее пример английского исследователя Макса Хастингса, который в
своем труде "Оверлорд", посвященном открытию второго фронта во Второй
мировой войне и основанном на воспоминаниях участников событий, прямо
признается в том, что "пытался мысленно совершить прыжок в то далекое
время", что, по его мнению, очень важно для написания книг подобного
рода.[61] Не менее интересной является попытка автора мысленно поставить
себя на место противника и взглянуть на войну с "чужой стороны".

"Я пытался беспристрастно описать переживания немецкого солдата, не
касаясь всей одиозности того дела, за которое он сражался",[62]

- пишет М. Хастингс.

И это классический пример "психологического вживания" исследователя во
внутренний мир исторического субъекта.
Однако в современной герменевтике получила распространение другая
позиция, наиболее четко выраженная Х.-Г. Гадамером, который считает, что
понимание требует постоянного учета исторической дистанции между
интерпретатором и текстом, всех исторических обстоятельств, непосредственно
или опосредованно связывающих их, взаимодействия прошлой и сегодняшней
духовной атмосферы.[63] По его мнению, это не только не затрудняет, а,
напротив, способствует пониманию истории. На наш взгляд, эта точка зрения
нисколько не противоречит первой, а лишь дополняет ее некоторыми
принципиальными положениями. Исследователь должен сначала восстановить
первоначальный смысл, который вкладывал в источник его создатель, а затем
выразить собственное к нему отношение - с позиций своего времени и
соответствующей ему системы знаний и представлений об изучаемом явлении.
Здесь проходит разграничение двух понятий - понимания как познания
внутренней сути предмета из него самого и объяснения как толкования этого
предмета на основе индивидуально-личностных представлений исследователя и
представлений, закрепленных в обществе на данном этапе развития.