"Сен-Симон. Мемуары, книга 2 " - читать интересную книгу автора

в тексте именует отца "монсеньер", что с большим удовольствием отметил
герцог Бургундский, когда я показал ему эти письма. Де Тюренн, находившийся
тогда в зените славы, отстоял для себя, то есть для своего рода, право,
дарованное ему кардиналом Мазарини, титуловаться в переписке принцем, тем
самым сохранив это право и для Лотарингского и Савойского домов; а вот
Роганы так и не смогли его добиться, и это, пожалуй, единственный случай,
когда красота г-жи де Субиз оказалась бессильной. Впоследствии они оказались
удачливей. Де Тюренн спас и маршалов Франции, добившись сохранения за ними
воинских почестей, так что для себя он сохранил обе привилегии. Сразу же
после этого Лувуа присвоил себе все то, что недавно отнял у более
высокородных людей, и распространил эти отличия на остальных государственных
секретарей. Он посягнул на воинские почести, отказать в которых ни армия, ни
кто другой ему не посмели, поскольку он обладал властью возвышать и
низвергать кого заблагорассудится; еще он потребовал, чтобы все, не
являющиеся герцогами, государственными сановниками или не имеющие титула
иностранного принца и не обладающие правом табурета*, обращались к нему в
письмах "монсеньер", а он бы, отвечая им, подписывался "покорнейший и
искреннейший слуга", меж тем как даже последний докладчик в государственном
совете или советник парламента писал ему "сударь" - и он никогда не пытался
изменить этот порядок. Поначалу это вызвало большое возмущение; вся знать,
кавалеры ордена Св. Духа, губернаторы и генерал-лейтенанты провинций, а
следом и лица менее значительные, равно как армейские генерал-лейтенанты,
сочли для себя крайне оскорбительным столь неожиданное и странное новшество.
Министрам удалось убедить короля в необходимости унизить всех, кто был
возвышен, и в том, что всякий, кто отказывает им в таковом обращении,
пренебрегает властью короля и службой ему, поскольку они лишь исполняют ее,
а сами по себе - никто. Король, прельщенный отблеском этого мнимого величия,
падающего на него, столь безоговорочно высказался на сей счет, что
оставалось либо принять новый стиль, либо оставить службу и тем самым
навлечь на себя явную немилость короля, что и почувствовали ушедшие в
отставку и даже никогда не служившие, и преследования министров, поводы для
которых можно было легко сыскать когда и в чем угодно. Многие знатные
дворяне, не находившиеся на службе, и многие заслуженные военные, имевшие
высокие чины, предпочли от всего отказаться и погубить свою карьеру; они и
вправду погубили ее, а со многими вышло еще хуже того, так что через
некоторое время никто уже не сопротивлялся этому порядку. В этом причина
доселе небывалой, безграничной власти министров, которые уже не обращали
внимания ни на титулы, ни на положение на королевской службе под предлогом,
что это они ее олицетворяют, и тех огромных полномочий, которые они
присвоили, их безмерного богатства и тех брачных союзов, что они заключали
по собственному выбору.
______________
* То есть привилегией сидеть в присутствии короля.

Кое в чем они враждовали друг с другом, однако общий интерес тесно
сплачивал их, и такое их процветание, похищенное у остального государства,
продолжалось, пока длилось царствование Людовика XIV. Это льстило его
тщеславию; не менее своих министров он был ревнив к чужому величию и желал,
чтобы любое величие проистекало от его собственного. Всякое иное было ему
ненавистно. В этом было некое непонятное противоречие, как будто любой сан,