"Сен-Симон. Мемуары, книга 2 " - читать интересную книгу автора

причина любви к осадам, при которых он мог проявить не многого стоившую
храбрость, делать вид, будто его удерживают силой, выказывать свои
способности, предусмотрительность, неусыпность, нечувствительность к
тяготам, к которым благодаря превосходному, могучему телосложению он был
весьма приспособлен, не страдая ни от голода, ни от жажды, ни от стужи и
жары, ни от дождя и непогоды. Пребывая в армии, он очень любил слушать слова
восхищения его величественной осанкой и внешностью, тем, как он искусен в
верховой езде и во всех трудах. Фавориткам, а нередко и придворным он больше
всего любил повествовать о войсках и военных кампаниях. Говорить он умел,
находя красивые и точные слова, а рассказывал и сочинял получше, чем многие
люди из общества. Даже самым обычным его речам всегда была присуща явная и
неизгладимая величавость.
Его уму, от природы склонному к мелочности, особое наслаждение
доставляли всевозможные пустяки. В военных делах он неизменно вникал во все
подробности касательно мундиров, вооружения, построений, учений, дисциплины,
короче, во всевозможную ерунду. Точно так же он занимался своими дворцами,
дворцовым ведомством, особыми яствами, подававшимися к его столу, и всегда
был уверен, что может тут чему-то научить людей, которые в этих делах
понимали куда больше, но, словно неискушенные новички, внимали его
наставлениям, хотя давным-давно наизусть знали все, чему он их учил.
Подобная пустая трата времени, свидетельствовавшая, по мнению короля, о его
повседневном неусыпном внимании, была только в радость министрам, которые
даже при небольшом искусстве и опыте вертели им, как хотели, внушая ему, что
поступают в точности так, как задумано им, а меж тем обделывали важные дела
в зависимости от своих видов и, слишком даже часто, в соответствии с
собственными интересами и притом ликовали, видя, как он погрязает во всяких
мелочах. Именно постоянно возраставшие тщеславие и гордыня, которые
незаметно для него самого непрерывно питали в нем и взращивали, доходя даже
до того, что проповедники в его присутствии с кафедр пели ему хвалы, а вовсе
не какие-то там дарования были основой возвышения его министров. Он
уверился, поскольку они хитро внушали ему это, что все их величие от него и
они отнюдь не могут равняться с ним, достигшим вершин величия, но от него
оно переходит и на них; а так как сами по себе они ничто, весьма полезно,
чтобы их чтили как исполнителей его повелений: ведь благодаря этому почтению
последние будут лучше исполняться. Таким образом, государственные секретари
и министры сперва скинули мантии, затем брыжжи, потом перестали носить
черную, а затем и простую, скромную одноцветную одежду, а кончилось тем, что
они стали одеваться как дворяне; они переняли манеры, а затем приобрели
привилегии дворянства и постепенно были допущены до участия в королевских
трапезах; их жены сперва по личному соизволению короля, как, скажем, г-жа
Кольбер, а много позже нее и г-жа Лувуа, и наконец через несколько лет все
остальные, пользуясь положением своих мужей, присутствовали на королевских
трапезах и ездили в королевских каретах, ничем уже не отличаясь от знатных
дам.
Постепенно под разными предлогами Лувуа отнял цивильные и гражданские
знаки почета в крепостях и провинциях у тех, у кого их никто и никогда не
оспаривал, и перестал обращаться к ним в письмах "монсеньер", как всегда
было заведено. По случайности у меня сохранились три письма г-на Кольбера, в
ту пору генерального контролера финансов, государственного министра и
государственного советника, к моему отцу в Блай, в которых он и в адресе, и