"Г.Сенкевич. Старый слуга" - читать интересную книгу автора

помещик. Латынь будет учить? В Соломоны его прочат. И что это за распутство!
Уехало дитя, уехало, а ты, старик, топчись из угла в угол да ищи, чего не
терял. На черта это сдалось!"
Помню, когда я в первый раз приехал на праздники, в доме все еще спали.
Едва начинало светать; утро было зимнее, шел снег. Тишину нарушал лишь лай
собаки да скрип колодезного журавля на скотном дворе. Ставни в доме были
закрыты, только в кухне ярко горели окна, заливая розовым светом сугроб под
завалинкой. И вот я подъезжаю, грустный, расстроенный, потому что первый мой
табель был совсем неважный. Просто я еще не успел оглядеться, не привык к
школьным порядкам, к дисциплине и на первых порах растерялся. Я боялся отца,
боялся сурового молчания ксендза Людвика, который привез меня из Варшавы.
Поддержки ждать было неоткуда, и вдруг - смотрю: открывается дверь из кухни,
и старый Миколай с красным от стужи носом бредет по снегу, неся на подносе
чашки с горячими дымящимися сливками.
Увидел он меня да как крикнет: "Паничек, золотой мой, драгоценный!" -
и, поспешно ставя поднос, опрокидывает обе чашки, облапливает меня за шею и
давай обнимать и целовать. С того дня он всегда уже величал меня паничом.
Тем не менее потом он попрекал меня этими сливками добрые две недели.
"Несет человек преспокойно сливки, - говорил старик, - а он тут-то и
подъезжает. Выбрал тоже время, в самый раз..."
Отец хотел или по крайней мере сулил выдрать меня за привезенные мною
две посредственные отметки - по каллиграфии и по-немецкому; но, с одной
стороны, мои слезы и обещания исправиться, с другой - вмешательство моей
обожаемой матери и, наконец, скандалы, которые устраивал Миколай, этому
воспрепятствовали. Миколай не имел представления, что за тварь - эта
каллиграфия, но о наказании за немецкий и слышать не хотел.
- Да что он, лютер или какой шваб? - говорил он. - А пан полковник
знал, что ли, по-немецки? А вы-то сами (тут он оборачивался к моему отцу)
знаете? А? Когда мы встречали немцев под... как бишь он зовется? Под
Лейпцигом и черт весть где еще, так мы, грит, не разговаривали с ними
по-немецки, а все ж таки, грит, они-то, грит, живо показывали нам спину, и,
грит, все тут.
В старости Миколай отличался еще одним свойством. Он неохотно
рассказывал о походах, в которых некогда участвовал, но в редкие минуты,
когда на него найдет, бывало, добрый стих, он вдруг разговорится и уж тут
врет напропалую. Однако делал он это без злого умысла, - должно быть, в
старой его голове все события перемешались и выросли до фантастических
размеров. Что бы он где ни услыхал о военных похождениях времен своей
молодости, все он приписывал себе и деду моему, полковнику, и сам свято
верил в то, что рассказывал. Иной раз на гумне, надзирая за крепостными,
которые молотили хлеб, он как начнет разглагольствовать, так мужики и работу
побросают и, опершись на цепы, слушают, разиня рты, его россказни. Тут он,
бывало, спохватится - и давай орать:
- Вы чего пасти на меня уставили, точно пушки, а?
И опять: таки-так! таки-так! Какое-то время слышался лишь стук цепов,
ударяющих по соломе, но, с минуту помолчав, старик снова начинал:
- Пишет мне сын мой, что нынче произвели его в генералы у королевы
Пальмиры. Хорошо ему там, грит, жалованье, грит, большое получает, только
то, грит, что морозы стоят там страшенные...
Кстати сказать, с детьми Миколаю не повезло. Сын у него действительно