"Г.Сенкевич. Наброски углем" - читать интересную книгу автора

даже в выходившей в то время газете, фортуна, охранявшая пана Золзикевича
как зеницу ока, вдруг упорхнула от него, точно испугавшись его отваги. Не
прошло и недели после описанного случая, как в одно прекрасное утро
богатырская грудь пана Золзикевича встретилась - правда, благодаря
провидению, которое всегда знает, что делает, - не с пулей, не со штыком, а
с некоторым другим почти столь же зловредным инструментом, сплетенным из
бычьей кожи и снабженным на кончике кусочком олова. Вышеописанный инструмент
порядком попортил на лопатках и пояснице нежную кожу нашего симпатичного
героя.
С этого времени в его мыслях и чувствах наступил решительный поворот.
Лежа, - уткнувшись носом в обыкновенный сенник в деревенской корчме, он
бессонными ночами думал-думал, как когда-то Игнатий Лойола*, и дошел в конце
концов до уверенности в том, что каждый должен служить обществу тем оружием,
которым он лучше всего владеет. Интеллигенция, например, должна служить
головой, а не спиной, потому что голова есть привилегия интеллигенции и
имеется далеко не у каждого, а спина есть у всех - и значит, напрасно он,
Золзикевич, свою спину подвергал всяким случайностям. Что он - мог сделать
еще для родины, продолжая идти прежним путем? Еще раз перескочить через
какой-нибудь плетень? Нет! Достаточно было одного раза. "Пусть кто-нибудь
другой перескочит!" - думал он. Проливать снова кровь? Мало он ее проливал,
что ли? Нет! Еще раз? Нет! Он мог служить обществу теперь на совсем ином
пути - на мирном пути своей интеллигентностью, alias** ученостью. И так как
знал он многое, знал кое-что почти о каждом жителе Ословицкого уезда, он мог
и в мирное время отлично служить обществу.
______________
* Игнатий Лойола (1491-1556) - основатель ордена иезуитов.
** Иначе (лат.).

Вступив на этот новый путь, он дошел до звания волостного писаря и, как
нам известно, даже мечтал о должности помощника ревизора.
Однако и в должности писаря дела его шли недурно. Основательные
познания всегда внушают уважение, а так как мой симпатичный герой, как я уже
говорил, знал к тому же кое-что о каждом жителе Ословицкого уезда, то все
они относились к нему с уважением, смешанным со страхом, остерегаясь
чем-нибудь задеть эту незаурядную личность. При встрече с ним кланялись ему
шляхтичи, кланялись и мужики, еще издали снимая шапки и говоря: "Слава
Иисусу"... Но я вижу, что необходимо подробнее объяснить читателю, почему
пан Золзикевич не отвечал на это приветствие обычным "Во веки веков".
Я говорил уже, что, по его мнению, образованному человеку это не
подобает; были, однако, и другие причины. Самобытные умы всегда смелы и
радикальны. Так вот, пан Золзикевич еще в те бурные времена пришел к
убеждению, что "душа - это дым и больше ничего". Именно в это время пан
писарь читал роман издания варшавского книгоиздателя г. Бреслауэра под
заглавием: "Изабелла, королева испанская, или Тайны мадридского двора". Этот
замечательный во всех отношениях роман так ему понравился и настолько его
захватил, что одно время он готов был бросить все и уехать в Испанию.
"Повезло Марфорию, - думал он, вспоминая сцену, в которой Марфорий целует
чулки на ногах Изабеллы, - может повезти и мне". Вероятнее всего он бы тогда
и уехал в поисках таких чулок, ибо был убежден, что "в этой дурацкой стране
пропадает зря", но, к счастью, его удержали другие отечественные чулки, о