"Г.Сенкевич. Наброски углем" - читать интересную книгу автора

- Я не о канцелярских говорю, а о прежних делах...
- Этого я не боюсь! Что мне приказывали, то я и делал.
- Ну, оправдываться вы будете в другом месте.
Не прибавив больше ни слова, писарь надел свою зеленую клетчатую
фуражку и вышел из канцелярии.
Солнце стояло уже низко; люди возвращались с полей. Первыми навстречу
писарю попались пять косарей с косами за плечами, они поклонились ему и
сказали обычное: "Слава Иисусу", но пан писарь только кивнул им своей
напомаженной головой, а "Во веки" не ответил, полагая, что образованному
человеку это не подобает. Об образованности пана Золзикевича знали все, и
сомневаться и ней могли лишь злые или недоброжелатели, для которых всякая
личность, возвышающаяся над средним уровнем, словно бельмо на глазу и не
дает им спокойно спать.
Если бы у нас, как подобает, издавались биографии всех наших
знаменитостей, то из биографии этого незаурядного человека, портрета
которого - не понимаю почему - не поместил пока ни один из наших
иллюстрированных журналов, мы бы узнали, что первоначальное образование он
получил в Ословицах, столице Ословицкого уезда, к которому принадлежала и
Баранья Голова. На семнадцатом году юный Золзикевич дошел уже до второго
класса и, вероятно, с такой же быстротой подвигался бы и дальше, если бы не
наступили бурные времена, положившие раз навсегда конец его научной карьере.
С горячностью, свойственной молодости, Золзикевич, которого и раньше
преследовала несправедливость учителей, став во главе сочувствующих
товарищей, устроил своим обидчикам кошачий концерт. Затем изорвал книги,
изломал линейки, перья и, покинув храм Минервы, ринулся в объятия Марса и
Беллоны.
Это была пора в его жизни, когда брюки он носил не на голенищах, а в
голенищах, пора, когда он певал с жаром, пышащим горькой и страшной иронией:
"О, честь вам паны, магнаты!"* Кочевая жизнь, песни, облака табачного дыма,
романтические приключения на постоях с молоденькими девушками, которые
носили крестики на груди и ничего не жалели для "Родины и ее храбрых
защитников", - такая жизнь, говорю я, гармонировала со страстной и мятежной
душой молодого Золзикевича. Он находил в ней воплощение своей мечты,
владевшей его умом с давних пор, когда он еще в школе, под партой
зачитывался "Ринальдо Ринальдини" и другими произведениями, которые
развивали ум и сердце и пробуждали воображение нашей молодежи.
______________
* "О, честь вам, паны магнаты!" - припев популярной революционной
песни, написанной краковским поэтом Густавом Эренбергом (1818-1895).

Но у этой жизни были свои темные, вернее рискованные, стороны. Бешеная
отвага слишком увлекала Золзикевича. Увлекала настолько, что - хоть этому
верится с трудом - еще до сего дня показывают в Вжецёндзе плетень, через
который не мог бы перескочить самый лихой конь, а пан Золзикевич однажды,
бурной ночью, перескочил одним махом, охваченный страстным желанием
сохранить себя на радость отечеству. Ныне, когда времена эти давно миновали,
сколько бы раз ни приходилось пану Золзикевичу бывать в Вжецёндзе,
поглядывал он на этот плетень и, сам себе почти не веря, думал: "Черт
побери! Сейчас я бы так не сумел!"
Однако после этого сверхчеловеческого поступка, о котором говорилось