"Виталий Семин. Сто двадцать километров до железной дороги" - читать интересную книгу автора

Защищаясь от солнца ладонями, меня внимательно рассматривают две
девчонки; к ним подходят двое мальчишек лет по тринадцати - наверно, мои
будущие ученики - и тоже застывают, уставившись на меня. И я, может быть,
впервые за свою жизнь вдруг отчетливо вижу себя со стороны. Ну и картинка!
Длинный, плохо подстриженный тип в спортивных брюках, в пропотевшей,
помявшейся шведке, на лбу и щеках, как на запыленном стекле, пальцем писать
можно. К тому же очки. Очки мне всегда мешали. Втайне я хочу выглядеть
этаким бывалым парнем, полублатным задирой (защитная окраска "не тронь
меня"), а очки мешают. И деревянный чемодан. Надо бы кожаный, а он
деревянный.
- Девочки, - спрашиваю я, - где у вас школа?
Девочки еще несколько мгновений рассматривают меня и вдруг - "гы-ы!" -
бросаются бежать.
- Вы что, - рассерженно обращаюсь я к мальчишкам, - на такой простой
вопрос ответить не можете?
- Ось, - тычет указательным пальцем куда-то за мою спину мальчишка, и
оба - в длинных черных брюках, в рубашках с неподвернутыми рукавами -
равнодушно поворачиваются ко мне спиной.
Я подхватываю свой чемодан и отправляюсь на поиски кого-нибудь
повзрослее.
Взрослого, заведующего клубом, я нашел быстро. Оказалось, шофер был
прав: длинный белый сарай - это клуб, небольшая хата с деревянным
крылечком - школа, место, где он меня высадил, - центр. Не середина - в
хуторе вообще нет середины, дома разбросаны в степи. А тут грейдерная дорога
на Черные земли, рядом с грейдером правление, забегаловка, магазин, клуб -
вот и центр... Директора школы сейчас в хуторе нет, он в отпуске, приедет
завтра или послезавтра.
- А кто его замещает?
- Замещает? Ходимьте, я вас провожу тут до одного учителя.
Провожать, однако, далеко не пришлось. Учителю уже кто-то сказал обо
мне, и он торопится навстречу. У этого человека было, на мой взгляд, слишком
много для учительской профессии ярких примет. Его могли дразнить и "рыжим",
и "пятнистым", и еще бог знает как. Ему можно было подбрасывать записки:
"Займи веснушек". Или: "Смотри не спали школу". При всем том он был еще и
маленького, не внушающего уважения роста. И слишком любезен. С той минуты,
как он мне протянул руку, я накрепко стал Андреем Николаевичем. Отчество,
прибавленное к моему имени, совсем не польстило мне. Напротив, что-то
осложнило.
- Вам с дороги надо умыться и пообедать. Идемте ко мне на квартиру.
- Да не очень-то беспокойтесь. Мне бы только устроиться на ночь. А то я
эту ночь не спал.
- Конечно, конечно, все постараемся устроить. В случае чего вы
переночуете в учительской. Там у нас диван.
- Ладно. Черт с ним. В учительской так в учительской.
И дальше мы беседовали в том же духе. Я его пытался сбить куда-нибудь
на "ты", а он все вытягивал и вытягивал на "вы". Кажется, ему доставляло
удовольствие называть меня по имени-отчеству.
- Андрей Николаевич, вы какое любите полотенце - вафельное или
обыкновенное? А то у меня вафельного нет.
- Все равно.