"Виталий Семин. Сто двадцать километров до железной дороги" - читать интересную книгу автораперевожу дыхание и вдруг замечаю на горизонте длинную, на много километров,
голубую, сверкающую отраженным солнцем полосу. Оказывается, здесь есть какое-то водохранилище! Мне сразу становится легче. Пусть не рядом с хутором, пусть за десяток километров, но вода! Большая вода! Каждый день я туда не смогу ездить, но думать о ней, о том, что она рядом, я смогу каждый день. А по воскресеньям буду ездить на попутных... - Это что за водохранилище? - спрашиваю шофера. - Где? - удивился шофер. - Это? Это мираж. Стрелка на спидометре колеблется у цифры "60", в кабине гуляет ветер, но лишь теперь мне становится по-настоящему жарко. Вообще-то я ни на что особенное не рассчитывал, но в речку или там в пруд я почему-то верил... Глава вторая 1 С Куйбышевской ГЭС я привез несколько тетрадок пейзажных зарисовок. Там были места! Например, против Комсомольска (наверно, на каждой большой стройке есть свой Комсомольск). Пройдешь небольшой сосновый лесок к поляне над Обрывом (это место так и называется - Обрыв) и остановишься. А потом обязательно сядешь. Нельзя не сесть: то, что откроется перед тобой, не осмотришь за пять минут. И, может быть, самым удивительным будет воздух - с Обрыва его каждый может увидеть таким, каким его, наверно, видят и чувствуют летчики, - густым и синим, средой, в которой можно летать и плавать. Он десяток влево. Если где-то за десять километров над Волгой идет дождь, ты увидишь его. Ты увидишь синий след от тучи - столб тени, который плывет вместе с тучей через пойму, - комки белого дыма от взрывов в каменоломне на правой стороне Волги, черно-синие сосны Жигулевских гор и длинную белую плотину... Но я не об этом. В тетрадках, которые я привез, нет ни одной записи о людях. И не потому, что люди были скучней пейзажа, - люди были в тысячу раз интересней. Но, честно говоря, делая записи, я невольно примерял их к тому, как они будут выглядеть в моих будущих рассказах. И вот, если волжские пейзажи легко ложились в мои тетрадки, если я легко мог представить себе картины стройки в будущей повести, то людям, с которыми я встречался (и вовсе не обязательно зэкам), в литературе пришлось бы туговато. Да что там! В литературе тех дней они были бы просто немыслимы. Теперь я решил записывать. Вести что-то вроде дневника. Идет пятьдесят пятый год, уже пора вспомнить, что если литература - не исследование, то ею просто не стоит заниматься. Машина ушла, и я остался в самом центре хутора. Подавая мне чемодан, шофер сказал: - Это самый центр и есть. Вон где детишки стоят - клуб, через дорогу - школа. Вот та хата - магазин, рядом - забегаловка. А вот там, под красным флагом, правление колхоза. Машина ушла, а я, ослепленный, - солнце такое сильное, что его отражает даже побелевшая, растрескавшаяся земля, - стою, так и не понимая, где клуб, где школа, а где правление колхоза. Длинный белый сарай без окон - клуб? Хата с деревянным крылечком - школа? |
|
|