"Виталий Семин. Сто двадцать километров до железной дороги" - читать интересную книгу автора

помню удивительное чувство какой-то потери зрения, которое я испытал в пути.
Свалился в овраг - не увидел, что передо мной обрыв, настолько единообразный
пушисто-белый цвет был вокруг. Барахтаясь на дне оврага, я не понимал, куда
мне нужно лезть. В абсолютной белизне исчезли верх, низ, право и лево.
Оказывается, для того чтобы видеть, нужно, чтобы предметы были разного цвета
или хотя бы различались оттенками. А если кругом такая абсолютная белизна -
глазу не за что зацепиться. Кое-как я все-таки выбрался из оврага, но, ставя
ногу в снег, не мог поручиться, что не ставлю ее опять в пустоту.
Из Ровного я выехал утром следующего дня на грузовике, который шел за
трактором. В кузове грузовика нас было человек двадцать, и всех нас, когда
трактор свернул к ближайшему совхозу, едва хватало на то, чтобы выталкивать
грузовик из снежных ям. Почти трое суток мы пробивались через метель.
Тридцать первого декабря, намерзшийся, напуганный и - странное дело! -
радостно потрясенный грандиозностью земли, силой метели, уже смирившийся с
тем, что Новый год придется встречать в поезде, отогревшийся в столовой и
все-таки тянущийся к теплу, я вошел в маленькую парикмахерскую на станции
Зимино. Когда подошла моя очередь, я уселся на стул поближе к маленькой
железной печке и попросил парикмахера:
- Снимите побольше.
- Давненько не стриглись! - сказал парикмахер. - Из глубинки?
- Ровненский район знаете? - сказал я, предвкушая возглас удивления
парикмахера. - Сегодня оттуда.
- Ну! - обрадовал меня парикмахер.
И он стал философствовать на тему о том, какие трудные и романтические
профессии бывают на свете. У него есть клиент, который каждую зиму привозит
в Зимино годовой отчет на тракторе. Ни на чем другом не привезешь. Профессия
этого клиента - совхозный бухгалтер. Я слушал парикмахера, видел в зеркало,
как он осторожно, словно гладя меня по голове, забирает в пальцы мои волосы,
и чувствовал, что я счастлив. Можете не верить мне, но я думал тогда: хорошо
все-таки, что меня выгнали из института. Скольких бы я вещей не увидел и не
узнал, попади я благополучно в аспирантуру! Не побывал бы я на Куйбышевской
ГЭС, не работал бы в маленьком хуторе, где людям еще ой как далеко до
сладкой жизни, а может быть, вымахал бы в самодовольного, самоуверенного
идиота, круглого, гладкого и неуязвимого (как я сейчас презирал таких
идиотов!). И еще многого я бы тогда не понял и не ощутил. Не понял бы, как
можно вот так слушать болтовню парикмахера, греться жаром маленькой
раскаленной печурки и испытывать счастье оттого, что мне тепло, что я не
отступил перед метелью, что я работаю там, где и должен работать настоящий
интеллигент, - там, где людям труднее всего, - и что мысли ко мне сейчас
приходят важные, чистые, мысли-вершины, мысли-открытия без суеты и
мелочности. Конечно, и до меня такие мысли кому-то приходили в голову.
Наверняка приходили. Ну пусть я в очереди таких открывателей занимаю
миллионное или даже стомиллионное место, что значили бы для меня эти мысли
без моего собственного открытия? Что они значили бы для меня, если бы их не
подготовило то, что их подготовило?
Я знаю теперь, как долго готовятся такие открытия, сколь многому нужно
накопиться, чтобы они появились. Так было со мной и на Куйбышевской ГЭС,
когда я "открыл", что в мире идет борьба, и что я - участник этой борьбы, и
что эта борьба не только где-то там, а вот она, здесь, рядом, и во мне
самом.