"Виталий Семин. Сто двадцать километров до железной дороги" - читать интересную книгу автора

мог на него сердиться. Не очень-то он умен, конечно. Мнителен. Подозревает
меня - прав был рыжий Иван Антонович, - что гонюсь я за его местом. Но
ведь - хорошо ли, плохо - учит в таких вот местах детей уже больше тридцати
лет.
Но сегодня я уже начинаю раздражаться, когда он тенью - пожилой
человек, он может двигаться очень легко - проносится за моей спиной.
Подходит к шкафу - ничего ему там не надо! - что-то беспокойно перекладывает
с места на место. Вот ведь изводит себя по пустякам! Такое напряженное,
сосредоточенное на одной мысли, красное от непроходящего степного загара
лицо, такие благородно седые волосы, а ведь съедает его мысль о включенном
приемнике.
Иногда мне даже жалко директора. Заведет он на перемене разговор
"по-доброму" и расскажет, как в тридцать четвертом году завхоз, с которым
директор работал тогда, на ноябрьские праздники сумел выкроить из школьного
бюджета пятьдесят четыре рубля и, "как сейчас помню, двадцать семь копеек".
И праздничный стол учителям обошелся бесплатно. Или были у директора в
двадцать седьмом году часы, испортились они у него, а починять надо было
ехать в район... Двадцать восемь лет прошло, а он помнит! Не много же
событий было в его жизни!..
Наконец он перестал рыться, что-то нашел. Кажется, журнал пятого
класса.
- Андрей Николаевич, - голос директора подрагивает (надо бы заглушить
приемник, но я и не думаю этого делать), - значит, что? Сегодня Николай
Ищенко не был в школе, а у вас не проставлено "нб". Значит, что? Не ведется
документация, нет учета посещаемости.
Я пожимаю плечами и прибавляю в приемнике громкости.
Дома хозяйка встречает меня жалобами на деда Гришку. Он, проклятый,
вчерась где-то раздобыл денег и пришел навеселе. Не иначе кому-то что-то
сплотничал. То-то она замечала, что он раньше обычного поднимался по утрам и
лампу жег в сарае.
- От проклята людына! - с чувством говорит хозяйка. - Така упорна. Я
думала, вин в хату, в хозяйство робить, а вин в ненасытну утробу. - Потом
она меня спрашивает: - И чого це в ней мужики находють? Гирька, погана. Абы
солодка була...

3

Почти каждый вечер к нам приходит Валентина. С нашего бугра видно,
когда она выходит из дому, прогоняет белого щенка, увязывающегося за ней:
замахивается хворостиной, кидает в него легонько земляные комья и выходит на
тропинку. Ходит Валентина быстро, даже стремительно. Она сухая, высокая - в
деда Гришку. Кроме того, на ее походке сказывается тренировка, о которой
городские спортсмены могут только мечтать. Живет Валентина в Большом Ровном,
а работает в хуторе Калининском. От хутора Калининского до Большого Ровного
пять километров, вот и ходит Валентина каждый день добрый десяток
километров. Летом еще ничего - можно ездить на велосипеде, а вот осенью или
зимой - только пешком: грязь, грязь и грязь! Свекровь у Валентины больная.
Семен тоже часто хворает - у него ранена левая нога, пуля повредила
сухожилие, и врачи никак не могут ему по-настоящему помочь, хотя после войны
Семену уже сделали три операции. Вот и дома Валентине не приходится сидеть.