"Виталий Семин. Семеро в одном доме" - читать интересную книгу автора

как-то вечером меня встречает Дмитриевна, соседка: "Аня, а где твой
Женька?" - "В школе". - "В школе? А ну пойди на соседнюю улицу, чи не он там
с ребятами в карты играет?" Я - на соседнюю улицу, а он еще издали меня
заметил - ребята ему на меня показали. "А ну, стой!" - кричу. А он не
оборачивается, ходу от меня. Только рожу скорчил, фырчит, как кот. Неудобно
ему перед ребятами, что убегать от меня приходится. Вижу - не догнать мне
его, поворачиваю - и в школу. Он увидел, куда я иду, да и себе кружной
дорогой побежал в школу. Обогнал меня, остановился перед школой, не пускает.
Шипит на меня: "Ш-шпионишь? Уходи отсюда, все равно в школу не пущу". И за
камень. "На мать?!" Побила я его тогда, а он вырвался - и в школу.

Стала провожать я его на уроки. Несколько раз пошла с ним, а больше
времени не хватило. Через неделю соседки мне опять и говорят: "Женька на
соседней улице с картежниками сидит. Ругаются. Подойти страшно".

А потом несчастье. Начал он за одной девчонкой ухаживать. Верочка.
Хорошенькая такая. Он, даром что слабый, девчонкам нравился. Красивый же! А
Верочкин отец увидел их вместе и запретил Верочке встречаться с ним. "Чтоб,
говорит, я тебя вместе с тем хулиганом не видел". Женька и пошел к нему
объясняться. Да не один пошел, с компанией. С Толькой Гудковым, Валькой
Длинным, Валеркой, Васей Томилиным и еще с несколькими оторви-головами.
Пришли они, стучатся. А в доме компания. Не то день рождения Верочкиного
отца, не то именины, не то просто суббота. Выпивка, в общем. Верочкин отец
увидел Женьку, а сам уже подвыпивши, выскочил, кричит: "Мерзавец, негодяй,
хулиган, чтоб тебя на километр от моего дома не было". - "Дядя, - говорит
Женька, - я с вами по-хорошему поговорить хочу". - "Ты мне еще и угрожать!"
Бросился во двор, схватил палку - и на мальчишек. А за ним и мужики, с
которыми он выпивал. Свалка там получилась. Женьке голову палкой разбили, а
Верочкиного отца ножом кто-то пырнул. Кто пырнул - Женька до сих пор мне не
говорит. "Не я, Муля. Поняла? И все". Побили мужики тогда мальчишек, они и
разбежались. А мужики опытные - к следователю, на судебную экспертизу,
Верочкиного отца в больницу, хоть и порезали его неопасно. Забегалась я
тогда. Матери Тольки Гудкова, Вальки Длинного, Томилина - все на меня. "Это
твой Женька ребят подбил, это из-за него им в тюрьму идти". Я к Верочкиному
отцу в больницу: "Заберите ваше заявление из суда. Вы же первый начали, вы
Женьке голову палкой проломили. Мальчишка с вами поговорить хотел. Не
думайте, что на суде это вам сойдет с рук", - на испуг его взять хочу. А он
мне говорит: "Платите три тысячи рублей, и пусть Женька придет ко мне домой
извиняться". Три тысячи рублей! Вот ведь, Витя, люди какие. Сам первый
начал, Женьке голову палкой проломил - и плати ему три тысячи рублей. "Вы,
говорит, на испуг меня не берите. На суде разберутся, кто виноват. Не мы к
ним, а они к нам пришли. Мы мирно выпивали, а они вломились к нам. Хотите
замять дело - я, так и быть, молодость вашего сына пожалею. Платите три
тысячи рублей и пусть придет ко мне извиняться". Я слушаю и прикидываю -
прав он. На суде сразу спросят, кто к кому пришел. Побежала я к матери
Гудкова, Томилина, Длинного: "Давайте соберем три тысячи рублей". Ну, Витя,
у кого ничего нет и неоткуда взять, кто мне говорит: "Ни копейки не дадим.
Твой Женька зачинщик, ты и плати". Пальто я продала, довоенный материал на
костюм я берегла до хороших времен - тоже на толкучку пошел. Отдала я эти
три тысячи рублей, а извиняться Женька не пошел. Гнала я его, заразу, а он: