"Виталий Семин. Семеро в одном доме" - читать интересную книгу автора

чего-нибудь сладкого привезла?.." И смех и грех...

Я и до войны не робкая была. С Николаем поженились, а он, года не
прошло, на работе стал задерживаться. И вином от него запахло. Я собралась и
ушла на всю ночь к подруге. Утром прихожу, он ко мне: "Где была?" - "А тебе
какое дело? Ты каждый вечер где бываешь?" С тех пор он побаиваться стал.
После работы - домой. А во время войны я и совсем бесстрашная стала.
Бандитов ходила с милицией в балку ловить. Тогда по балке трамвай еще не
ходил, домов, фонарей не было, темнота; бандиты и нападали в балке на тех,
кто поздно из города шел. А при немцах бабы меня старшиной квартала выбрали.
"Будешь, говорят, нас выручать, карточек нам добиваться". Я и делала, что
могла.

Я и теперь никого не боюсь. На работе к начальнику меня вызовут, бабы
говорят: "Читай, Аня, "живые помощи". А я говорю: "Мои "живые помощи" -
чистая совесть. Никакого начальства я не боюсь".

А Женька робким был. Раз лезут к нам ночью хулиганы. Наш же дом
угловой, мужиков нет, забор повален. Стучат: "Откройте!" Я выхожу,
спрашиваю: "Кто такие?" - "Откройте, а то хуже будет. Будем фулиганить". -
"Я тебе так пофулиганю - улица тесной покажется. Сейчас помоями оболью".
Вдруг кто-то мимо меня по коридору промчался. Женька! Я и крикнуть ему не
успела, он взлетел на чердак, вылез в слуховое окно да как закричит:
"Караул!" Ну, те покидали камни и ушли, грозились на следующую ночь прийти.

А чуть вырос - стал от меня отдаляться. В седьмом классе бросил школу.
Учительница меня запиской вызывает. Я пришла в школу, она и спрашивает: "Ваш
Женя на работу идет?" - "Как на работу? Я ж разбиваюсь на работе, чтобы он
мог учиться". - "А он бросил школу, говорит, идет на работу, а учиться будет
в вечерней". - "Не может быть!" Пришла домой, жду его, а он приходит аж
поздно вечером. "Бросил школу?" - "Бросил". - "Уходи из дому". - "Муля,
я..." - "Уходи, ничего слушать не хочу". - "Да ты послушай, Муля! Ты ничего
не понимаешь!"

Согласилась я, дура, на свою голову его слушать. А он наплел мне три
короба - мол, это для того, чтобы лучше учиться. Мол, стыдно ему в дневной
школе, все привыкли, что он плохо учится, никогда ему не дождаться высоких
оценок, хоть разбейся. И времени у него в дневной школе мало, чтобы догнать
ребят, и помочь мне по дому он не может - все время у него занято. "Я ж
вижу, Муля, как ты бьешься. Придешь с работы - и печку тебе топить, и обед
готовить, и полы мыть. А я тебе и печку растоплю, и воды принесу, и пол
когда помою". А он не любил воду носить. Руки слабые. Мужики у нас ведра
носят на руках, без коромысла. А он или на коромысле несет, или одно ведерко
возьмет и, пока от колонки домой донесет, раз десять из руки в руку
переложит. Слушаю я его, а сама понимаю - не надо слушать, не надо
соглашаться. А согласилась: "Смотри, Женя, учись. Последний раз тебе говорю.
Никаких оправданий больше принимать не буду". С полгода так прошло. И
правда, несколько раз полы помыл, печку топил. В школу я к нему не ходила.
Он сказал: "Если ты в школу пойдешь, я брошу учиться. Это школа взрослых, не
позорь меня". Я и решила не позорить. Думаю, пусть все будет на доверии. А