"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу авторавыбрасывает густым, черным пламенем.
БРОНЕПОЕЗД <ЖАН ЖОРЕС> _____________________________________________________________________ Гулко прогрохотав через мост, бронепоезд набирает скорость и с потушенными огнями уходит с фронта к взбунтовавшимся партизанам. По приказу Блюхера всю операцию надо провести за девять часов, с тем чтобы утром вернуться на передовые позиции и поддержать огнем орудий обороняющихся под Хабаровском красных бойцов. В салон-вагоне идет <процесс> над тифом. За столом - <суд>: три бойца во главе с комиссаром бронепоезда, который зарос до самой последней крайности, и волосы у него, как у попа, лежат гривой на воротнике кожанки. В вагоне яблоку упасть негде - бойцы, стоят, прижавшись друг к другу. Возле окна, припертый к запотевшему стеклу, - Постышев. Его трудно отличить от остальных. Павел Петрович в такой же солдатской гимнастерке, лицо его крестьянское, российское, и здесь сейчас никто, кроме комиссара, который заметно нервничает на своем председательском кресле, не знает, что среди собравшихся судить образцово-показательным судом заклятую болезнь находится член Дальбюро ЦК. - Прошу выступить свидетеля, - говорит председатель. К столу протискивается веселый парень - рот до ушей, на носу родинка, на груди болтается табличка, написанная большими печатными буквами: - Давай свои показания, - просит <судья>. - Сейчас, - говорит <свидетель> и, подмигнув окружающим, посматривает в шпаргалку, написанную на маленьком листочке из блокнота. - Значит так, я считаю, что никакой заразы на свете вообще нету. Я год не моюся, а здоров, и никакая меня вошь не берет, потому как она, от одного моего духу помирает - лапы кверху, и готова. Запах, он лучше лекарства вошь безобразит. - Отойди в сторону, - говорит председатель. - Давай сюда следующего! Выходит <буржуй>. На огненные вихры бойца надет цилиндр. Он еле держится на громадных оттопыренных ушах <буржуя>, иначе бы сполз на глаза. - Минька! - кричат бойцы. - Пенсню еще напяль! - Во, сволочь, а, ребята?! - Ишь вырядился! - Свидетель, не вступайте в пререкания! - говорит председатель <буржую>, который уже успел весьма недвусмысленно ответить на веселые возгласы. - Отвечайте по существу, как вы относитесь к тифу. - Мы, буржуи, относимся к тифу ясно и просто - надо упасть в ножки нашим дорогим Америке и Японии, пущай помогут! - Как вы понимаете помощь от Америки и Японии, свидетель? - Мы, буржуи, понимаем помощь так, чтобы они для нас прислали мыло и деколон-духи под охраной своих солдат! Мы деколон-духами отмоемся и надушимся, а рабочий с мужиком пущай гниют и вошь куют на задние ноги! - Понятны вам мысли проклятой буржуазии, товарищи бойцы? - спрашивают из президиума. |
|
|