"Геннадий Семенихин. Пани Ирена" - читать интересную книгу автора

- Отставить! - дико заорал Большаков. - Погубишь!
Он-то твердо усвоил, что, если проходишь сильный пояс заграждения,
достаточно даже короткой трассы и тебя засекут, в твою кабину ворвется этот
ледяной режущий свет, а весь твой самолет станет маленькой голубой
звездочкой, хорошо просматриваемой зенитчиками с земли. Виктор делал маневр
за маневром, меняя высоту и курс. Центр города уже остался позади, стрельба,
как ему показалось, стала отдаляться.
"Кажется, пронесло", - подумал капитан, и как раз в это мгновение глаза
ему больно резануло, все приборы и рычаги в кабине стали отчетливо видны.
Планшетка с боевой картой, лежавшая у него на коленях, беспомощно
вздрогнула.
- Командир, нас взяли в клещи, - доложил штурман.
- Трассу! - закричал Большаков Гейдарову.
Когда ожили задние пушки и брызнули огнем в зеркало прожектора, ему
стало легче и вновь подумалось, что они уйдут. Но на помощь одному,
неизвестно по какой причине погасшему прожектору пришли два новых и повели
"голубую девятку" дальше. Впереди по курсу возникло целое сплетение
разрывов. Снаряды ложились в шахматном порядке, точно по высоте.
- Штурман, снижаться некуда, попробуем перепрыгнуть, - точно советуясь,
сказал он странно пересохшим голосом.
- Попробуйте, командир, - устало согласился Алехин.
В последней надежде Виктор задрал нос самолета и стал круто набирать
высоту. Он отсчитывал холодными вспотевшими губами:
- Восемьсот, тысяча, тысяча двести, тысяча пятьсот, две, две сто...
- Разрыв под самым хвостом, - донесся голос Али Гейдарова, - нижний
люковой Пашков прекратил огонь.
- Что с ним, ранен?
- Убит, товарищ командир.
- А че-ерт!
- Снова разрыв, второй, тре...
Голос стрелка-радиста захлебнулся на полуслове, и жуткая тишина хлынула
из наушников.
- Гейдаров! - крикнул в отчаянии Большаков. - Говори, Гейдаров! Я тебя
прошу - говори! Почему замолчал? Штурман, как ты?
- В порядке, - донесся горький вздох Алехина, - запросите еще раз
стрелка.
- Али, отзовись, я приказываю! Али, ты слышишь?
Белое пламя встало широким столбом перед глазами капитана, и он даже не
сразу понял, что это. "Голубую девятку" сильно встряхнуло, даже не
встряхнуло, а подбросило, как щепку, и если бы это был не тяжелый
двухмоторный самолет, а штурмовик или истребитель, его бы наверняка
опрокинуло на спину. Но и у Виктора Большакова, этого сильного, жилистого
парня, штурвал вырвало из рук. Бомбардировщик здорово накренило вправо.
Большаков поймал штурвал, резко дал ногу, вернул машину в прежнее
горизонтальное положение и только тогда опасливо посмотрел в правую
форточку. Ему захотелось зажмурить глаза. Огромная дыра зияла в широком
крыле. Металлическая обшивка, сорванная при прямом попадании снаряда,
торчала над ней. Но рули управления повиновались, и Большаков с надеждой
подумал о том, что за жизнь своей "девятки" он еще поборется. Нового
близкого разрыва зенитного снаряда он почти не ощутил: до того твердо держал