"Геннадий Александрович Семенихин. Послесловие к подвигу (повесть, про войну)" - читать интересную книгу авторана лейтенанта Плотников. - У Сергея несчастье, товарищ командир.
Погиб отец. - Вот как, - не находя других слов, протянул майор, и они все трое долго молчали. Прислонившись к дверному косяку, стоял Плотников с поникшей головой, а Нырко тем временем думал, что и в двадцать лет трудно потерять отца в этом огромном водовороте человеческого горя, именуемом войной. Первым нарушил молчание Балашов. - Я пе договорил, командир. У Сережи мать слегла после похоронки. Ее надо бы поддержать. Короче, если из-за погоды будет какой-нибудь антракт в боевой работе, я на два дня его отпущу навестить. - И горько вздохнув, прибавил: - Теперь ведь Москва близко. 5 Птицын, добросовестно проспавший весь визит летчиков, открыл глаза в самом добрейшем настроении. - Федор Васильевич, а вы не можете объяснить, о" чего так себя хорошо чувствуешь после кошмарного снас - Затрудняюсь, я очень плохой психолог, - вздохпул Нырко. Интендант недоверчиво покачал головой. - Притворяетесь. Летчик всегда хороший психоло!. - Может быть, - полыценно улыбнулся майор. - Однако я в себе такого таланта не замечал. Какие жг кошмары вас одолевали, дорогой сосед? мне, будто готовится большое йъ отупление и надо в срочном порядке доставить боеприпасы самой ударной дивизии. И я назначен начальников огромной автоколонны. Но я перепутал дороги и привел ее совсем не туда, куда надо. И вот меня судит военный трибунал. А в зале одни только мои недруги. Хоть бы одно доброе ободряющее лицо. Со всех сторон выкрики: "Интенданта Птицына к расстрелу!", "Птицына к смертной казни!", "Птицына повесить!" Встает прокурор и медленно читает: "За тяжкое военное преступление военный трибунал приговаривает интенданта второго ранга Птикына к высшей мере наказания! Приговор окончательных и обжалованию не подлежит!" И будто ведут меня на расстрел четыре красноармейца, вскидывают виптовки,гтт тут я просыпаюсь и вижу ваше доброе лицо, дорогой Федор Васильевич. Гора с плеч сваливается, и такое ощущение счастья приходит, что и словами не выскажешь. - Да, сон действительно кошмарный, - посочувствовал Нырко. - От такого сна и до разрыва сердца недолго. - Еще бы! - согласился интендант. Нырко внимательно вгляделся в его розовое, посвежевшее после сна лицо и вдруг подумал: "А что, эсли бы этот интендант лицом к лицу встретился с гитлеровцами? Хватило бы у него мужества принять бой, или же он бросил бы винтовку и поднял вверх руки?" Федор вздохнул, понимая, что на этот вопрос не в состоянии ответить. |
|
|