"Геннадий Александрович Семенихин. Послесловие к подвигу (повесть, про войну)" - читать интересную книгу авторанеужели бы вы, воздушный боец, остановились?
- Не знаю, - хмуро произнес Нырко. - Честное слово, не знаю, как бы я поступил, если бы кто-то даже бросился мне на шею, по только убежден, что большая чистая любовь может быть у человека только раз в жизни. Один только раз. И за нее можно шагнуть в огонь. Птицын яростно захлопал в ладони. - Что? - захохотал он. - Один раз в жизни! Нет, вы только поглядите на этого чудака. Натуральный карась-идеалист, едят меня мухи с комарами. Хотя постойте, - он вдруг запнулся и посерьезнел: - Ах да, как же я смог забыть... ведь вам только двадцать три, а в эти годы порою все воспринимается в розовом свете. Ну, что касается меня, то я свой Рубикон давно ужа перешел. Нырко не ответил. Он лежал неподвижно, глядя открытыми глазами на разрисованный незатейливыми виньетками потолок, думал о своей судьбе. "А все-таки нельзя обижаться на этого толстяка. В одном он совершенно прав. Жизнь невозможна без любви, даже сейчас, в эту пору, когда ты каждый день ходишь под смертью. А у тебя, Федор? Разве не любовь наполнила всю твою жизнь возвышенным содержанием, дала второе дыхание в воздушных боях. Как много в жизни военного летчика, по-настоящему преданного небу, безраздельно срастившегося со своим звонкоголосым истребителем, элемента случайности! Случайный досрочный отпуск из-за того, что эскадрилья не получила новых самолетов И-15 бис, случайная (тогда еще не говорили "горящая") путевка в Кисловодск, случайная встреча на танцплощадке и первый случайный поцелуй у затемненного санаторного корпуса с обещанием "завтра обязательно встретиться". - Послушай, Лина, у тебя нос холодный-холодный. - Так бывает у самых верных. У тех, кто умеет любить, - промолвила она. - Сколько тебе, Федя? - Двадцать два, - ответил старший лейтенант Нырко. - А мне двадцать один. Но я гораздо тебя старше. - Почему? - Потому что я уже была замужем. - Ты? - Да, я. - Значит, ты не относишься к племени самых верных, если разлюбила своего мужа, - обиженно заметил он. - А разве можно жить, если один прожитый день кашется тебе годом, - сказала она с вызовом и заплакала. В ту ночь они не вернулись в санаторий. Только на завтраке их увидели соседи по палатам. Они смело сели за один стол, беспрестанно переглядывались и без слов улыбались, разговаривая одними глазами. И уже понимал молодой командир эскадрильи Федор Нырко, что навсегда связывает судьбу с этой зеленоглазой, немножко застезчивой в своей прямоте женщиной и ни за что не вернется без нее в далекий от Кисловодска авиагарнизон. - Ты вот что, Лина, - степенно говорил он ломающимся баском. - Вещичек с собой у тебя много? - Да откуда же? - краснея ответила она. - Один чемодан. Только для чего тебе это? - А для того, что завтра я беру два билета на гражданский самолет, и баста. В Мпнск летим, а там и к моему месту службы. |
|
|