"Геннадий Александрович Семенихин. Послесловие к подвигу (повесть, про войну)" - читать интересную книгу автора

сказать, как вдруг над станцией, едят тебя мухи с комарами, пять
"юнкерсов". Стали они в этот самый пелепг, как он
по-вашему,по-авиационному зовется, и давай бомбить. Матушки мои, что там
делалось.
Жуть. Одна бомба как ахнет в мои вагоны. Только одно воспоминание от
кахетинского. А какое было вино, ах, какое вино! Я же вез его на годовщину
дивизии, три дня от полковника иа командировку в Москву получил. А когда
комдив узнал об этом печальном финале, три шкуры обещался с меня содрать.
И содрал бы, если бы не это случайное ранение в голень при артналете.
Птицын складывал свои губы бантиком и долго причмокивал. Майор
несколько раз откровенно зевал, давая соседу понять, что его рассказы уже
изрядно ему надоели, но Птицын не умолкал. Его словно прорвало. Он говорил
и говорил без аередышки, сопровождая речь бурпыми жестами. Тогда, чтобы
заглушить монотонный голос соседа, Нырко начинал хрипло напевать одну и
туже песенку, умышленно коверкая мотив:


А я иду и вспоминаю,
И дремлет улица ночная,
Но огонек в твоом окне
Опять, опять напомнил мне
О мирных днях и о весне.


Это спасало. Птицын обиженно умолкал и отворачивался к стенке. Но,
вдоволь наговорившись, он быстро засыпал, и тогда на всю палату раздавался
удручающий храп. Однажды он заметил, каким грустным и пристальным взглядом
проводил майор Нырко уходившую с подносом в руках из палаты медсестру
Лизу. В масленых глазах интенданта заиграли бесенята:
- Что, майор, нравится? Изумительная девка, едят се мухи с комарами.
Честное слово, если бы не проклятый осколок в голени, я бы за ней и в свои
сорок пять поухаживал. А вы? Вы бы нет? Да, если бы не ваша загипсованная
ножка, она бы первая вам на шею, такому красавцу, бросплась.
- Зачем, - сказал Нырко, и губы его горько покрикились. - Зачем это
нелепое донжуанство. И себе, и ей только в душу плюнуть?
- Как зачем? - вспылил Птицын. - Да вы что же?
Не от мира сего? Или забыли, что в доброй студенческой песенке поется:
"Наша жизнь коротка, все уносит с собой, проведемте ж, друзья, эту ночь
веселее".
- Веселей, - поправил майор.
- Ну, пусть, - охотно согласился интендант. - Но ведь это же песня
мирного времени. А мы на войне, да еще на какой. Где каждую минуту
погибнуть можно. И трудно сказать, на кого смерть навалится раньте. На
меня, когда я продовольствие и боеприпасы на передовую транспортирую во
главе автоколонны, или на вас, когда вы идете в бой.
- У меня все-таки шансов больше оказаться в ее власти, - усмехнулся
майор.
Птицын поднял широкие пухлые ладони:
- Не спорю, не спорю! Но и я не застрахованный.
Так в чем же дело? Если рядом отзывчивые мягкие руки и податливые губы,