"Геннадий Семенихин. Космонавты живут на земле" - читать интересную книгу автора

куда ему вовсе не положено. И много, ой как много нужно после этого
воспитывать такого человека, чтобы вернуть ему прежнюю выдержку и душевное
равновесие.
Люди же сильные и по-настоящему храбрые тоже подвергаются воздействию
перенесенной ими беды. Но в противовес слабым они не мечутся и не пугаются,
когда возникает какое-либо затруднение в полете. Перенесенная опасность
делает их более сдержанными, более осмотрительными, освобождает от ненужного
риска, учит дорожить жизнью.
К этой второй категории, по твердому убеждению Кузьмы Петровича
Ефимкова, и относился Горелов. Когда на другой день после аварии комдив
проведал своего подчиненного в лазарете и тот стал горячо его убеждать, что
он здоров и его надо немедленно выписать и включить в плановую таблицу на
очередные учебные полеты, Ефимков добродушно ухмыльнулся:
- Нет, парень. Ты еще больной.
- Я? - почти возмутился Алеша. - Да откуда вы взяли?!
- Больной, - жестко повторил полковник. - Пережитым больной. Вот
когда сядешь в самолет - поймешь меня... Это, брат, не простая вещь.
Горелов, хмуря лоб, вслушивался в его речь, неуверенно сказал: "Не
может быть", но после первого же полета нашел на аэродроме комдива и
доверительно признался:
- Правильно вы говорили, товарищ полковник. Не сразу от пережитого
освободишься.
- Ну вот, - засмеялся Ефимков, - теперь понял, Фома-неверующий.
С каждым новым полетом Горелов чувствовал себя в воздухе все спокойнее
и спокойнее. К нему вернулась прежняя уверенность, но была уже она несколько
иной, всегда обдуманной, взвешенной. Вот почему, глядя на Алексея, комдив
думал: "Этого небо примет. Хороший из него комэск выйдет в недалеком
будущем".
Об аварийной посадке Горелова, о том, как спас он истребитель, писали в
газетах. Даже "Красная звезда" напечатала небольшую заметку. Алексей сначала
хотел на радостях послать газету матери, но сразу же спохватился: зачем? И
так она каждый день думает о нем и тревожится; профессия летчика-истребителя
кажется ей в десятки раз опаснее, чем это есть на самом деле. Он не послал
ей газету, но вскоре получил от матери платный конверт.
"Сыночек, дорогой мой, - писала Алена Дмитриевна, - что же ты
огорчаешь меня? Почему ничего не написал о своем происшествии и мне пришлось
про это узнать из газеты? Вся наша окраина только и говорит, что о твоем
геройстве и о том, как сам маршал новый чин тебе дал. Это хорошо, сынок, но
летай поосторожнее, чтобы больше такие приключения с тобой не случались. И
еще посылаю тебе нашу верхневолжскую газету "Знамя коммуны", где пишется про
тебя, и целую своего бесценного".
В конверт был вложен номер местной газеты с самым подробным описанием
Алешиного полета. И еще была там заметка, подписанная его друзьями Володькой
Добрыниным и Леной Сторожевой. "Мы гордимся тобой, Алексей!" - называлась
заметка. Горелов недоуменно пожал плечами: они-то откуда в Верхневолжске
взялись? Ведь разъезжались в далекие края. Загадка разъяснилась через
неделю, когда он получил от них письмо. Оказывается, летом, во время
каникул, они встретились в родном городе и поженились. "Правильно сделали,
- одобрил Горелов, - подходящая пара".