"Геннадий Семенихин. Космонавты живут на земле" - читать интересную книгу автора

x x x

Зори и закаты в любое время года заставали на Соболевском аэродроме
людей в летных комбинезонах и технических куртках. Одни из них готовили
боевые машины на земле, другие поднимались в воздух на стремительных
скоростях, оставляя иной раз в вышине пушистые хвосты инверсии. Был среди
них и Алексей Горелов. Даже видавшие виды ветераны считали теперь его своим
человеком и относились с уважением, как к равному.
Все шло обычным чередом, и в жизни обитателей Соболевского аэродрома
нет-нет да и происходили то радостные, то грустные перемены. Жена старшего
лейтенанта Иванова наперекор всем врачам встала на ноги - никакой раковой
опухоли у нее не оказалось. Сам Иванов после этого неузнаваемо переменился:
и следа не осталось от его прежней мрачной подавленности. Он чертом носился
по аэродрому, покрикивая на подчиненных, подгоняя работу на каждой
самолетной стоянке. Его звено вышло в отличные. Лева Горышин получил звание
старшего лейтенанта, а командир полка Климов носил уже подполковничьи
погоны. Ушел в запас замполит Жохов, и на его место из Москвы приехал
выпускник военно-политической академии молодой веселый майор Тимаков, сразу
ожививший в полку партийно-политическую работу.
В свободные дни Алеша не расставался с книгами. Он перечитал "Далекое
близкое" Репина, книги о русских передвижниках. Все, что имелось в полковой
библиотеке о первых космических полетах, уже побывало у него на дому, а
книги Гагарина и Титова он брал по два раза. Горелов подолгу рассматривал
снимки космонавтов, сделанные во время их тренировок в кабине космического
корабля, много и часто думал об этих людях. Какие они, пилоты первых
советских космических кораблей? Необыкновенные они или такие же, как и он?
Гагарин и Титов обещающе улыбались с различных фотографий, но ответа на этот
вопрос не давали. Сам с собой Алеша рассуждал и о космическом полете, упорно
убеждал себя: "Не может быть, чтобы такой полет был мне не под силу. Если бы
я оказался на их месте, тоже смог... А может, нет?.. Может, у меня не такая
кровь, нервная система, мускулатура? Может это быть или нет?" То космонавты
казались ему особенными, во всем его превосходящими людьми, то Алексей
начинал видеть в них таких же молодых летчиков-истребителей, как и он сам.
"Самое волнующее придет потом, когда люди станут летать на высоких орбитах,
выходить в открытый космос", - думал Алеша, и мечта попасть к тем, кто
готовится для этого, - острая и дерзкая мечта, - опять волновала его.
Алеша с увлечением рисовал в эти дни космические корабли, поднимающиеся к
звездам, и космонавтов в их фантастическом облачении. Эти рисунки он никому
не рисковал показывать.
По просьбе нового замполита он расписал широкие дощатые стены в комнате
отдыха дежурного звена. На одной из них в масляных красках воскресли
перовские охотники, на другой - запорожцы, сочиняющие письмо турецкому
султану. Исчерпав свою приверженность к классикам, Алеша взялся за
собственный сюжет, и на третьей стене появилась сложная композиция:
освещенный солнечным закатом аэродром, взлетающие истребители и группа
офицеров в летных комбинезонах. Один из них - высокий, плечистый, чем-то
смахивающий на Ефимкова и в то же время совсем не Ефимков - из-под ладони,
козырьком приставленного к глазам, наблюдает за полетами. Оставался
небольшой простенок меж окон, выходящий на летное поле. После долгих