"Геннадий Семенихин. Космонавты живут на земле" - читать интересную книгу автора

- А как же еще о них?
- Нет, я с этим не согласен, - возразил деловито Горышин. - Змея -
это умное существо, скажу вам. Я, конечно, исключаю всяких гадюк и медянок,
но есть змеи, заслуживающие уважения. Недаром в Индии, да и у нас в Средней
Азии, дехкане и почтенные аксакалы некоторых змей священными считают. Вы
думаете, я шучу? Самым серьезным образом. Родился и вырос я в Гиссарской
долине и тамошнюю жизнь знаю. Например, такая змея, как кобра, во многих
местах почитается.
- Это за какие-такие заслуги? - недоверчиво покосился на него Иванов.
- А за повадки свои.
- Какие же у змеи повадки? - пожал Иванов плечами. - Коварство да
злость.
- Нет, не скажите. Кобра среди змей - что лев среди зверей, но
гораздо его благороднее. Она никогда не нападет на свою жертву исподтишка,
как гадюка или гремучая змея. Она на бой выходит, словно рыцарь. Раздувает
свой капюшон и начинает подниматься. И прямо в глаза вам глядит, если хочет
броситься. Мне в детстве мать рассказывала. Была в нашем кишлаке во времена
басмаческих банд одинокая старуха. Ее сыновья ушли к красным. Старая эта
таджичка умела заклинать змей, и в ее юрте постоянно кобра жила. И вот
однажды прискакала банда местного бая. Старую женщину за волосы вытащили из
юрты, паранджу сорвали, ноги баю целовать велели. Она была гордой, от
сыновей не отреклась и баю в лицо плюнула. Тот маузер выхватил и - наповал.
Ускакали басмачи в центр кишлака. В самом богатом доме устроили для себя
вечером роскошный плов. Перепились все основательно. Потом раздели и уложили
бая на самую лучшую кошму, загасили свет. Ночью бай проснулся от какой-то
непонятной тревоги. Почувствовал, будто кто-то тонко свистит рядом и струйка
холодная по лицу. Открыл глаза, а над ним голова кобры. "Змея!" - завопил
он, но в ту же минуту кобра прыгнула...
- А ты не врешь? - недоверчиво спросил внимательно слушавший весь
этот рассказ Семушкин.
- Провалиться на месте! - воскликнул Горышин и совсем по-восточному
поднес к груди скрещенные ладони. - Но вы послушайте, что произошло дальше.
Пока пьяные басмачи проснулись, зажгли свет и стали выяснять, что и почему,
кобру как ветром сдуло. Они даже сначала не поверили, решили, что у бая
мираж от сорокаградусной, да только видят, что тот уже хрипит и корчится.
"Это меня змея той проклятой старухи покарала, - говорит он басмачам. -
Сожгите завтра ее змеиное гнездо..." Басмачи решили сделать, как он велел.
Прискакали к пустой юрте и стали ее поджигать со всех сторон. Двое подожгли
и, отойдя в сторону, любовались, как она огнем занимается, а третий едва
огонь успел высечь, почувствовал, что затылок от холода сводит. Обернулся, а
кобра уже для прыжка раскачивается. Он на весь кишлак заорал от страха, да
было поздно. И опять, пока двое до него добежали, кобры и след простыл.
Пришлось им не по одному баю, а по двум бандитам сразу салюты из маузеров
давать. Юрта, конечно, сгорела, басмачи ускакали, наших почуяв. Но старики и
до сих пор рассказывают, что долго мимо того места ходить было страшно.
Кобра даже пепелище охраняла...
Горышин замолчал и с удовлетворением отметил, что еще никто из летчиков
не поднес к губам стакана с чаем.
- Товарищи, нектар остынет, - всполошился он и, звякая ложкой, стал
размешивать сахар.