"Мария Семенова, Федор Разумовский. Преступление без срока давности ("Скунс" - "Эгида")" - читать интересную книгу автора

соседнем доме, и, будто соболезнуя, заорали сигнализациями окрестные авто.
Пробудились, почесываясь, в подвалах бомжи, кое-кто из граждан, расплескав,
не донес до рта налитое, и даже местные аксакалы в удивлении приникли к
окнам. Все довелось пережить им - индустриализацию, интенсификацию,
демократизацию, но вот чтобы кого-нибудь глушили противотанковой гранатой в
их дворе - такого еще не бывало.
- Красивое зрелище, фантасмагория! - Ничуть не запыхавшийся, Скунс
застыл перед входом на чердак и поманил господина Лютого: - Будьте так
любезны, отстрелите замок.
"Стечкин" у Павла Семеновича был афганский, АПБ со штатным глушаком, а
потому, открыв без особого шума дверь, водитель с пассажиром сразу
окунулись в мрачные, пахнущие гадостно потемки. Заорали потревоженные коты,
от поднявшейся пыли Лютый принялся чихать и тут же, поскользнувшись на
чем-то тягучем, понял совершенно отчетливо, что нынешний вечер не задался.
- Как у негра в жопе в двенадцать ночи да после черного кофе... -
Скунс уже добрался до слухового окна и примеривался выйти на крышу. В
темноте он, судя по всему, ориентировался свободно. - Сейчас начнется, как
у Маршака, - едут пожарные, едет милиция.
Павел Семенович не ответил, ему было не до поэзии. В мерзком полумраке
безлунной зимней ночи, с которым даже и не пытались бороться разбитые
фонари, он скользил по ржавому железу и с ненавистью слушал, как стоящий у
водостока человек в ветровке делится впечатлениями:
- А все-таки Исаакий особенно хорош при подсветке. Вы только
посмотрите!
Наконец господин Лютый поднялся с четырех конечностей на две и хотел
перевести дыхание, но его уже вели к пожарной лестнице.
- Прошу. Выживать следует в одиночку. - И, неслышно перескочив на
соседнюю крышу, Скунс мгновенно растворился в темноте.
"Во дает жизни!" Сплюнув, Павел Семенович тронул заиндевевшее железо,
помянул чью-то маму и принялся спускаться по обжигающе холодным, скользким
от наледи ступенькам. От самой нижней до сугробов на асфальте было метра
три, и, совершив далеко не мягкую посадку, законник поскользнулся и крепко
приложился задом о мерзлую землю. "Ну, бля, и непруха". Он дернулся
звякнуть поддужному, однако тут же выяснилось, что заодно с "мерседесом"
сгорела сотовая труба, и, проклиная мелкую шелупонь, напрочь разбомбившую
окрестные таксофоны, Павел Семенович отправился хомутать частника.
Скунс между тем был от него уже далеко и, ритмично дыша морозным
воздухом, мчался по направлению к дому. Его общение с господином Лютым
несколько затянулось, и, понимая, на что способен невыгулянный Рекс, стайер
взбивал снег обутыми в "рибок" ногами и в душе надеялся на лучшее.
Однако тревожился он зря - гордый кавказец чести не уронил и, будучи
отпущен на променад, долго хозяина не задержал. Он вовсю шел на поправку,
длинная шерсть стала густеть и курчавиться, а массивный костяк сулил
обрасти отменными мышцами.
- Объявляю благодарность. - Снегирев затащил питомца наверх, туго
набил кроссовки скомканной бумагой, чтобы сохли быстрее, и долго стоял под
упругими водяными струями, правда, на цыпочках - уж больно ванна была
нехороша.
Все эмоции остались в прошлом, только приятная усталость растекалась
по телу, на душе сделалось спокойно и радостно, однако почему блаженство