"Мария Семенова, Федор Разумовский. Преступление без срока давности ("Скунс" - "Эгида")" - читать интересную книгу автора - Как здоровье, соседи? - Он уселся на теплый край трубы, а из банки
тем временем пошел пар, и женщина поспешно стала сыпать в кипяток пахучее крошево "Липтона". - Спасибо, уже лучше. Потом бомжи пили и ели, не успевая прожевывать, глотая судорожно, как это делают очень голодные люди, а Снегирев, глядя на импровизированную электроплиту, заметил: - Чувствуется движение мысли. Хозяин бомжовника вдруг перестал жевать и с каким-то странным выражением заплывших от побоев глаз вытащил небольшую замызганную книжицу. - Мыслей уже нет, осталось только вот что. Это был диплом доктора каких-то там наук. Возвратив его владельцу, Снегирев покачал головой: - Это еще не самое плохое, Павел Ильич. Бывает и пострашней. "А в вас когда-нибудь стреляли свои ? Из девятимиллиметрового ствола, по снайперским понятиям - почти в упор, так, чтобы оболочечная пуля легко пробила тридцать слоев кевлара, прошила насквозь броневставку и глубоко засела в легком? Очень глубоко - ее вытаскивали медленно, по миллиметру, бесконечно долго... Вам когда-нибудь вытаскивали пулю из легкого без наркоза?.. Вы когда-нибудь попадали в дерьмо? В теплое дерьмо полужидкой консистенции? С туго скрученными за спиной руками и девятимиллиметровой дыркой в легком? Так, чтобы оно доходило до подбородка, и когда от слабости подгибались колени, вам приходилось давиться им - теплым дерьмом полужидкой консистенции. Пока инстинкт самосохранения не выталкивал вас на поверхность не неделя - вечность..." - Может, и бывает в жизни хуже, - черпанув грязным пальцем паштета, доктор наук потянулся к жестянке с чаем, и внезапно его начали душить слезы, - но только жизнь ли это? Вообще-то на фоне изломанных российских судеб история профессора Дубровина ничем особым не выделялась. Жил он раньше на Минутке в городе Грозном, заведовал потихоньку кафедрой в Нефтяном институте и был человеком уважаемым. Брал, но по чину, сына отправил учиться в Петербург, а сам занимал с супругой апартаменты в двенадцатиэтажном монстре. Однако всему хорошему обязательно приходит конец. Российский путь реформ оказался тропой войны, и на город Грозный полетели фугасы. Двенадцатиэтажный монстр превратился в груду развалин, из краснозвездных танков, не разбирая, резали крупнокалиберными, и в числе прочих Павел Ильич подался с супругой куда глаза глядят. А смотрели профессорские очи из-под роговых очков в сторону Петербурга, где учился в Институте водного транспорта любимый сын Артем, надежда и, хотелось бы Думать, опора родителям в старости. Но дорогое чадо найти не удалось - за нерадение к наукам его из вуза поперли в неизвестном направлении, и, окончательно размякнув, Дубровин поселился у старинного приятеля Абрама Соломоновича Каца. Правда, ненадолго. Вскорости хозяин дома приказал всем долго жить, объявились наследники, и семейству Дубровиных пришлось съезжать. Все ниже и ниже. Пока дело не закончилось их теперешним бедственным положением... Из плохо завернутого вентиля неторопливо капала вода, где-то неподалеку мерзко пищали крысы, и, вздохнув, Снегирев поднялся: |
|
|