"Мария Семенова, Федор Разумовский. Преступление без срока давности ("Скунс" - "Эгида")" - читать интересную книгу автора

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

- Я тебе, сукин сын, покусаюсь... - Снегирев бережно выволок Рекса
из-под кровати и старым тети-Фириным платком ловко обвязал ему брюхо. -
Пора с природой общаться.
Ушастое лохматое создание еще неважно держалось на лапах и очутившись
в бескомпромиссных человеческих руках жалобно заскулило: "Зачем это ты
меня, дядька, тащишь на мороз?"
- Как это зачем? Хватит гадить, как кошка, в лоток, уже не
маленький. - Снегирев захлопнул дверь и, подхватив питомца, принялся
спускаться по лестнице.
На улице светило солнце, раскатисто каркали вороны, а Рекс будучи
выпущен на свежевыпавший снег, потянул носом воздух, застыл в задумчивости
и, видимо, решившись, стал справлять максимальную нужду.
Окрас у него был нарядный - пепельно-серый, с черной "маской" на
морде, на лбу белело трогательное пятнышко, а отставленный пушистый хвост
реял на ветру, словно полковое знамя.
- Молодец, тонко чувствуешь момент. - Потрепав зверя по холке,
Снегирев вдруг заметил, что собачьи глаза смотрят по-человечески
осмысленно, и, улыбнувшись, одобрил: - Правильно, не можешь быть сильным,
будь умным.
Он подождал, пока общение с природой не стало воспитаннику в тягость,
снова подхватил его на руки и, поднявшись бегом по лестнице, приступил к
процессу кормления. От теплого молока сухой корм сделался мягким, яйца,
разболтанные с рыбьим жиром, добавили ему, надо думать, пикантности, а
мелко накрошенный зельц вызывал у понимающих обильное слюнотечение.
- Пожалуйте-с. - Наконец-таки Снегирев допустил воспитанника к миске
и, глядя на ритмично подрагивающий собачий хвост, принялся Одеваться. - Иду
за харчами. Будешь хорошим мальчиком, будет тебе сахарная косточка!
Народу в магазине хватало, однако торговля шла вяло - как видно,
зарплату задерживали, и на Снегирева, набившего съестным два больших
пакета, многие покосились неодобрительно: и откуда, спрашивается, у
некоторых столько денег. Объяснять он не стал, а очутившись в своем
подъезде, распахнул незапертую дверь и смело окунулся во влажный полумрак
подвала. Канализация нуждалась в неотложном ремонте, сильно пахло кошками -
живыми и уже отмучившимися, однако подобные мелочи Снегирева не трогали. Он
двигался в самую глубину подвальных недр, туда, где около горячих труб
располагалась странная, сделанная из яичных ящиков конструкция, называемая
в простонародье лежбищем.
- Эй, соседи! - Снегирев подошел поближе и, разглядев в тусклом свете
лампочки сидящие человеческие фигуры, придвинул к ним пакет с провизией: -
Жратва.
Хозяин бомжовника тут же пошевелился и, шустро разворошив содержимое
мешка, повернулся к своей даме:
- Аня, чай...
Та давно забытым движением принялась срывать целлофан, а Снегирев
только теперь заметил перевернутый электроутюг, на котором закипала вода в
жестянке, и внутренне усмехнулся: "Смотри-ка, в цвет попал".