"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автораглядя только на него:
- Так ведь для своих отбирали... Поди, не ел со вчерашнего дня? Заговорила о еде - голод сразу так властно заявил о себе, что вскоре от всего запаса Груни остались лишь малосольный огурец и краюшка хлеба. И тут Груня спросила: - Приемыш Авдотьи тоже из ваших? Приемыш Авдотьи... Виктор с большим трудом вспомнил и саму Авдотью - лет сорока, высушенную пятью детьми и повседневными заботами, - и ее сожителя. Ему было около тридцати, никак не больше; нос с горбинкой и черные волосы, зализанные назад. Что еще запомнилось? Пожалуй, то, что никогда не встречался с ним глазами. Взгляд его ловил на себе неоднократно, а вот встречаться глазами - не довелось. Ответил вопросом: - А что? - Бабы зашумели, когда дед Евдоким стал скот отбирать, который помясистее. Такой гвалт подняли, что березы к земле никли. Один этот, Авдотьин, на сторону деда стал. "Господину старосте виднее", - передразнила она. - Подожди, а как его зовут? Афоня повел плечами, а Груня немного подумала и беспечно ответила: - А он без имени. Интересно, искренне говорил Авдотьин приемыш или маскировался, как почти все сейчас? Мелькнул вопрос и исчез, нигде не зацепившись, а усталость брала свое. Да и солнце так пригревало, что Виктор снял плащ, подстелил под себя и уснул, да так крепко, что не почувствовал, как Афоня сунул ему под голову свой ватник, как Груня сказала: - Видать, не шибко мы у него в доверии, где ночку провел - не сказывает. - Может, по женской линии, - буркнул Афоня. Груня пренебрежительно фыркнула: - Фашисты, значит, за сводню работают? Афоня смолчал. Он почему-то забыл, что за Виктором ночью приезжали немцы. Сам же Груне об этом рассказывал, а тут вдруг начисто забыл. Проснулся Виктор оттого, что Груня беспощадно трясла его за плечо, повторяя, как заклинание: - Фрицы проклятущие... Фрицы проклятущие... Окончательно проснулся он в тот момент, когда вслед за грузовиком, в кузове которого плотными рядами сидели солдаты, из-за поворота дороги показалась уже знакомая легковушка коменданта. Решение пришло мгновенно, и, прошипев Афоне с Груней, чтобы вперед не лезли, он подбежал к притормозившей машине и выпалил, опустив руки по швам: - Согласно вашему приказу скот следует в Степанково! Фон Зигель прекрасно помнил о своем распоряжении; в другое время ограничился бы лишь кивком, но сейчас настроение прекрасное, и он говорит: - Немецкие солдаты в ста километрах от Москвы, война скоро конец будет... Как это по-русски? - От нетерпения комендант даже пощелкивал пальцами, требуя подсказки. А Виктор молчал. Немцы в ста километрах от Москвы... |
|
|